Андрей плохо понимал, что шепчет ему Крепленый. Слова сливались в ровный невнятный шум, от которого усиливалась головная боль. Ласковин не знал, сколько они уже едут и где находятся. И не мог открыть глаза, чтобы посмотреть.
Машина остановилась. Холодный воздух обжег лицо Андрея, когда его вытащили из машины.
— Слышь, Крепленый, глянь, как его колотит! — сказал третий бандит. — Как бы не откинулся прямо счас?
— Не откинется, — уверенно сказал Крепленый. — Спортсмены, они крепкие. Тащи его в гараж. Потягу скажи: пусть едет. А за нами — утром. И чтоб ни звука, усек?
Андрея втащили внутрь, бросили на пол, навзничь. Подвешенная к потолку лампочка горела так ярко, что свет ее резал Андрею глаза даже сквозь веки.
Один из бандитов сел за руль «вольво», и машина уехала. Двое остались с Крепленым, один прикрыл дверь гаража, второй запустил обогреватель.
Крепленый налил себе стакан водки, проглотил половину, а остаток выплеснул Ласковину в лицо.
— Херовый ты спортсмен, Спортсмен! — сказал он и пнул Андрея в печень. — Трухлявый!
Удар перевернул Ласковина на бок, и его снова вырвало. Желчью.
С огромным усилием Андрей открыл глаза и увидел кусок серого бетона и какие-то расплывающиеся тени. Что-то твердое с тупой болью давило на ребра. Какой-то выступ на полу… Тот, другой, не приходил.
«И не придет!» — вдруг понял Андрей. Он там, в ночных кошмарах, а здесь, в реальности, только реальные кошмары… Тупая боль сменилась острой. Металл, кусок металла или, может, кирпича остро вонзался в бок. Андрей пошевелился, и боль ослабла.
— Ты только не сдохни, Спортсмен! — озабоченно проговорил Крепленый, присаживаясь на корточки около Ласковина. — Чиркун! Налей мне еще стакан! Вот, Спортсмен, позырь! — И поднес к глазам Андрея узкий, бритвенно острый нож. — Видишь, Спортсмен? Видишь?
Андрей действительно разглядел полосу металла, от которой отражался электрический свет. Но еще он понял, что предмет, упирающийся ему в ребра, — выпавший из кармана куртки «вальтер». Тот самый, крепленовский.
Ласковин почти бессознательно скреб пальцами по выступу рукоятки. Он цеплялся за пистолет, как утопающий за соломинку. Для того чтобы высвободить оружие, надо было приподняться, но даже это было сейчас Андрею не по силам. Пусть ему и удалось бы вытащить пистолет, ведь нужно еще выстрелить, а выстрелив — попасть… в какую-нибудь из теней, что плыли перед глазами.
Чиркун подал Крепленому стакан. Тот отхлебнул водки, поставил на пол.
— Выпить хочешь, Спортсмен? — И толкнул Ласковина кулаком в грудь, отчего тот снова опрокинулся на спину.