– И вот, стало быть, мы все дружно рубили сплеча: направо и налево. Рубили, иной раз не замечая, что порой совершаем рейд по собственным тылам. И всё же даже сегодня я убеждён, что многое из того, что делалось на телевидении в тот золотой век, было абсолютно оправданно. Именно «Взгляд» первым заговорил о безопасности атомных станций, о страшной дедовщине в армии, о пропадающих в афганском плену солдатах, о многих других запретных темах. Я помню, какой шум вызвало предложение Марка Захарова захоронить тело Ленина. А потом некоторые политики сделали себе на этом политический капитал. Кстати, многие из них получили известность именно благодаря участию во «Взгляде»: Михаил Бочаров, Павел Бунич, Аркадий Вольский, Гавриил Попов, Галина Старовойтова, Борис Немцов, Анатолий Собчак, Сергей Станкевич, Юрий Афанасьев, Тельман Гдлян, Владимир Лукин и многие другие.
Согласись, «Взгляд» воспитал целую плеяду звёзд. Эта программа стала школой для Александра Бархатова, Ивана Демидова, Валерия Комиссарова. Именно из «молодёжки» вышли Андрей Кнышев, Александр Масляков, Игорь Угольников, Константин Эрнст.
И вот тогда, после перестановок в линейке ведущих, рейтинг «Взгляда» взметнулся вверх, как пионерские костры. Пожар мы раздули основательный. И ребята это почувствовали. А публика восхищалась, нами: вот они, оракулы, смельчаки, революционеры. Что творят! О чём рассуждают! Значит, можно об этом не только на кухнях говорить? Значит, что-то действительно в стране меняется?
N.B. Считаю необходимым заметить, что с этой трактовкой не все согласны. Многие полагали, что новых ведущих ввели в проект, чтобы сбить накал передачи, а не из-за того, что якобы рейтинг падал. Саша Любимов в документальном телефильме «ТВ – времена перемен» говорил:
«Итак, «Взгляд» начинался осенью 1987-го как молодёжная программа, а уже к февралю 1988-го стал программой настолько неудобной, что пришлось поменять ведущих (мы с Владиком Листьевым и Димой Захаровым оказались не у дел) и снизить остроту политических высказываний в программе. Когда нас вернули в эфир в июне 1988-го, «Взгляд», по сути, бросил открытый вызов коммунистической системе. Программу неоднократно закрывали, в эфир не выходило бесчисленное количество сюжетов, но мы продолжали бороться по принципу «вода камень точит». Каждую пятницу «Взгляд» был в эфире, а по характеру сюжетов, попавших в эфир, и тональности ведущих можно было измерять температуру «свободы» в дискуссиях, которые, очевидно, шли на самом верху партийной номенклатуры. Каждый раз мы пытались поставить в эфир что-то, чего было нельзя неделей ранее. И таким образом условный уровень свободы и откровенности высказываний неуклонно рос от пятницы к пятнице. И каждый раз тактика борьбы менялась. Я помню острый момент, когда приехал из Тбилиси в апреле 1989 года после разгона там демонстрации. В столкновениях с военными погибли люди. Показ моего репортажа запретили. И потому, что он был слишком острый, и потому, что неделей ранее в программе был поставлен рекорд свободомыслия – впервые публично обсуждалась возможность перезахоронения Ленина. Мы собрались и с руководством редакции прикидывали варианты сценария, чтобы всё-таки выдать в эфир сюжет про то, что в тот момент волновало всю страну, но при этом не дать закрыть «Взгляд». Потому что решительно можно топнуть ногой один раз, и тебя закроют. Но в тот момент было какое-то интуитивное ощущение, что можно блефовать. Шёл Пленум ЦК КПСС, в многочисленных выступлениях партийных руководителей нас упоминали прямо и косвенно, но всегда в негативном ключе, а Михаил Горбачёв молчал, он не комментировал эти прямые атаки на нас. И Эдуард Сагалаев принял отчаянный, но решительный шаг. Сюжет о столкновениях в Тбилиси вышел в эфир. Это было очень дерзко, но, видимо, именно поэтому создало ощущение у многих наших критиков, что «Взгляд» пользуется политической поддержкой на самом верху. И никаких последствий не было. Михаил Горбачёв пытался балансировать между консервативным крылом Политбюро во главе с Егором Лигачёвым и либеральным во главе с Александром Яковлевым. Ситуация менялась постоянно, но инструкций о «количестве свободы» партийным функционерам никто сверху не давал. Политическая борьба внизу шла по своим законам – в ход шли любые средства: подлоги, аресты, статьи в газете «Правда», приезды руководителей Политбюро в Останкино, вызовы «на ковёр» на Старую площадь… Однажды на меня даже сфабриковали уголовное дело об изнасиловании двух несовершеннолетних девушек.