Он владел многими не очевидными для других либо строго засекреченными данными, знание которых исключало иллюзии. В первые месяцы после образования отчужденных пространств он видел, как старейшие мировые политические системы балансируют на грани саморазрушения, как волна паники захлестывает земной шар, как замораживаются самые перспективные экономические проекты, мельчают финансовые потоки, словно тень величайшей депрессии накрывает человечество саваном неопределенности, неуверенности в завтрашнем дне.
Действительно, никто не знал, как станут развиваться события. Каждый спрашивал себя, а не повторится ли катастрофическое явление, но только теперь уже в планетарном масштабе?
Мир медленно сходил с ума от неопределенности, страха, ужасающих слухов. Каждая порция информации, приходящая из-за Барьеров, непосредственно влияла на мировую экономику, вносила панику, неразбериху, приводила к краху промышленных империй, порождала необоснованный ажиотажный спрос на различные, порой никак не связанные с действительными потребностями группы товаров, создавая их искусственный дефицит.
Истерия продолжалась почти полгода.
Мир неузнаваемо изменился, а вместе с ним необратимо изменилось мышление тех, кто на своих плечах вынес все тяготы мирового «кризиса неопределенности».
Беда не сплотила, а разобщила государства и нации. Большинство политиков оказались не готовы нести груз каждодневного прессинга, отношения между странами стали жестче, прагматичнее – каждое государство начало собственную программу подготовки к часу икс.
Никто не верил ученым, когда те говорили о стабилизации Барьеров. Новиков на собственной шкуре испытал этот въедливый, отвратительный страх перед техносферой, еще вчера казавшейся естественной и комфортной средой обитания человека.
«Мы стали слишком зависимы от технических достижений цивилизации, – думал он. – Наша жизнь насквозь пронизана кибернетическими технологиями, без участия которых уже не работает ни один самый простейший бытовой прибор».
Он навсегда запомнил тот хаос, что царил в первые месяцы после катастрофы, когда оказалась нарушена единая система энергоснабжения огромной страны, а два крупнейших мегаполиса превратились в мрачные склепы для миллионов выживших. Лишенные электричества, питьевой воды, средств мобильной связи, люди сходили с ума, их мир рухнул, как казалось – безвозвратно, в отдельных регионах исчезло само понятие «цивилизация» – мрачные кварталы сверхвысотных зданий, озаренные трепещущим светом допотопных свечей, стали ареной жесточайшей, кровавой борьбы за выживание, а весь остальной мир, ощутивший лишь информационные последствия катастрофы, с ужасом наблюдал, как люди, лишенные привычных удобств, теряют человеческий облик.