Чуть ранее Гаррет перебирал пальцами волосы Люсии, пока она не провалилась в забытье, а потом тревожно задремал сам — и проснулся с твердокаменным членом.
После некоторой борьбы с собой — не разбудить ли Люсию прикосновениями языка к ее плоти — он решил не торопить события. Поэтому, усевшись на стоящий в каюте стул и не обращая внимания на пульсацию в паху, Гаррет уставился на валькирию — его любимое зрелище. Он никогда прежде не видел ее такой — уязвимой. Во сне она часто и тяжело дышала, сдвинув брови.
Еще одна вспышка. Поначалу Гаррет сомневался, что привыкнет ко всем этим сопровождающим ее молниям. Он ошибался. Гаррет жаждал видеть их, знал, разряды означали, что валькирия где-то поблизости, и по ним можно было определить ее настроение. Молния ударяла каждый раз перед тем, как Люсия нападала на него. Шотландцу нравилось думать, что это от раскаяния…
Теперь у них все наладится. Невероятное удовольствие, которое они только что разделили, было лишь началом. Он убедит валькирию еще больше сдать свои позиции.
Постойте, это Люсия простонала? Может, ей снится то, что и у него на уме?
Гаррет нахмурился, когда снова раздался стон — на этот раз громче. Нет, это был звук не наслаждения, а страха. Ночной кошмар набирал обороты. Посыпались удары молний, затем послышались всхлипывания.
— Лауша, спи спокойно.
Гаррет забрался обратно в кровать и уложил валькирию себе на грудь, снова гладя по волосам. Не просыпаясь, она затихла. Но все же прежде он почувствовал слезы на своей груди.
— Ах, любимая, что с тобой? — тихо прошептал он, но Люсия продолжала спать.
Гаррет должен выяснить, что приключилось с его загадочной маленькой подругой. Ликан обожал загадки. Он бы один за другим снимал покровы тайны, чтобы узнать о ней все. Но осторожно. Ради Люсии он будет терпелив, умерит свой эгоизм и свою агрессию.
Ах, девушка, твои полные загадок дни сочтены.
— Я все такой же дико прекрасный, — проурчал МакРив, не открывая глаз, — каким ты считала меня прошлой ночью, валькирия.
Люсия отпрянула, укрываясь простыней. К счастью, он не заметил ее руки, зависшей чуть выше его щеки. Она удержалась в дюйме от того, чтобы не погладить костяшками пальцев щетину.
Наконец Гаррет приоткрыл глаза:
— Но можешь смотреть на все, что тебе захочется. Буду рад показать себя во всей красе.
— Очень смешно, шотландец.
Когда Люсия проснулась этим безоблачным утром, ее первой мыслью было: «Надо бежать, МакРив приближается!» И тут вспомнила прошлую ночь.
Она уже попалась. Однако худшие опасения не сбылись — потому что Гаррет поклялся не посягать на ее целомудрие. Ослабив оборону, Люсия тихонько повернулась, чтобы понаблюдать за спящим МакРивом, мысленно вздохнув при виде великолепного мужчины, с которым провела ночь.