— На своей планете, — подсказал Стас.
— И нечего иронизировать. С помощью таких шуточек да таких шутников и держится эта сволота…
Расстроенный Левка сел. В комнату вновь проник вежливый голос Новера, вконец спутав высокие Левкины мысли.
— Филипп, вы оставили горящей конфорку… Но я ее погасил, не волнуйтесь.
— Спасибо, — ответил Стас и добавил в сторону закрывшейся двери: — Наверняка язвенник! Слушай, он решил, что у тебя неприятности из-за бубновой дамы. Он надеялся отлично гульнуть на свадьбе, а?
Филипп не ответил. Он так не хотел, чтобы сейчас, в присутствии Левки, заговорили о Нине. Но Стасу было все равно. Он ни о чем не догадывался…
Левка подошел к раскрытому окну и перегнулся через подоконник..
— А почему бы тебе не утешить любопытного соседа? — не успокаивался Стас.
— Да замолчи ты! — сказал Филипп. Негромко. Чтобы Левка не слышал.
Но Левка слышал. Он подошел к Филиппу.
— Ладно, старик. Ведь Феликс Орестович имел в виду Нину. Я рад за тебя…
Они молчали и курили. Теперь уже втроем.
Кто-то вытащил на улицу магнитофон и пустил на всю мощность. Бывают же такие добряки… «Он давно мышей не ловит, усмехается в усы, ловит нас на честном Слове, на кусочке колбасы…» Каждый думал о своем. А возможно, они думали о чем-то общем… Стало прохладно, но Филиппу не хотелось закрывать окно.
2
В кабинете не сиделось. Шанцов вышел в цех.
Опять боли в спине. Минуло столько лет, но в августе появляются боли. Ежегодно. Точно по расписанию. Ноющие, свербящие… В те времена операция на легком была редкостью, не то что сейчас. Рентгеновские снимки по-прежнему фиксируют инородное тело размером десять на пятнадцать миллиметров. Пуля или осколок… Трудно решиться на операцию, когда прошло двадцать лет. И почему-то боли начинаются в августе…
В цехе пусто. Рабочий день окончился. Между верстаками ходят уборщицы. Надрывно гудят пылесосы. Этот шум еще мирит Шанцова с пустотой цеха. Хорошо бы уйти домой раньше уборщиц. Но вряд ли удастся. Он ждет машину с аэродрома. Можно и завтра узнать о результатах испытательного облета аппаратуры, но ничего не поделаешь — привычка. И машина вот-вот подъедет, с аэродрома звонили…
Сегодня, как никогда, хочется поскорей уйти. Виноваты боли в спине. При ходьбе они стихают. И еще неприятности с тем парнем, Круглым. А может быть, в основном эти неприятности и виноваты, а боли так, чепуха. За двадцать лет к ним можно привыкнуть и не замечать. Но бешеные глаза этого парня! Чурка, чурка…
Хлопнула дверь. В цех вошли Рябчиков и шофер дядя Саша. Они несли длинный ящик с прибором.