3
Пять часов — это время пик. Транспорт переполнен. Люди спешат домой. Из автобуса на остановке у Главного штаба вышла женщина. Светлые волосы падали на лоб. Она зашла в здание телеграфа на улице Герцена и присела к длинному мраморному столу. Много раз перечеркивая, составила телеграмму, переписала начисто и, подойдя к окошечку, протянула бланк.
Девушка-приемщица пробежала текст глазами: „Нюрба—Якутская. Амакинская экспедиция. Круглому Филиппу. Прости меня. Я все тебе лгу. И не надо ничего выяснять. Нина“.
4
В семь утра АН-2 поднялся в воздух и лег на курс: Нюрба — базовый лагерь.
Телеграмму доставили в экспедицию гораздо позднее. Она не застала адресата.
Секретарша расписалась в ведомости и положила телеграмму в ящик.
5
„Интересно, что он слышит в этом шуме?“ — подумал Филипп, глядя на затылок Борского. Тот откинул голову на спинку кресла и прижимал к уху транзисторный приемничек. Самолет ревел, как старый автобус на крутом подъеме. Воздушный работяга — товарняк экспедиционного масштаба. В новенькой заводской упаковке три прибора ПОА. Несколько ящиков с магнитометрами — хозяйство Борского.
Стас сидит на другой стороне. Филипп еще в Иркутске обратил внимание: со Стасом происходит что-то непонятное. Он едва не пропустил самолет на Нюрбу. Прибежал к самому концу посадки. У него появилась непонятная растерянность. Как у человека, неожиданно потерявшего опору. И не в Иркутске, а раньше…
Самолет шел на посадку. Борский спрятал приемник в чехол и повернулся к Филиппу: базовый лагерь. Внизу мелькали домики. В стороне речка. Крылья вот-вот коснутся вдруг выросших лиственниц. Толчок… Посадочная площадка. Самая обыкновенная. Несколько бензиновых бочек свалены в кучу. И все!
Две девушки в старых геологических кителях подбежали к самолету.
— Наконец-то! Вытряхайтесь! Нам в экспедицию надо! — кричали они, словно это был не самолет, а тележка, запряженная пони в зоопарке. Пять кругов — десять копеек…
Приборы сложили на волокушу — стальное корыто, прицепленное к гусеничному тракторишке. Тракторишко захныкал все уверенней и злей и наконец рванул. Следом поползла волокуша. До базового лагеря три километра. Местами грязь была настолько непролазной, что тракторишко сворачивал в сторону, подминая тощенькие лиственницы и карликовую березку.
…Стас и Филипп остановились у Борского в деревянном домике на четыре семьи. Борскому принадлежали комната и кухня. Вместительная кухня превратилась в домашнюю мастерскую по ремонту аппаратуры. Тут стоял и старенький венгерский „Этвеш“, и кварцевые гравиметры, и магнитометры. На дверях кладовки надпись: „Стоп! Термокамера!“. На широкой плите разбросаны инструменты.