не моего отца шрапнель остановила,
и танков воспалённая броня
другую жизнь когда-то защитила,
чтоб я сейчас жила[?]
На той войне убили не меня.
И не моя сгоревшая дотла
деревня, где одни печные трубы.
И не меня фашист прикладом в зубы[?]
На той войне убили не меня.
И номера кололи на ручонках
не моего голодного ребёнка.
Не мать мою они морили в гетто,
и бабку не толкали в Бабий Яр.
Но всё горит невидимый пожар
и рвётся память сполохами[?] Где-то,
когда-то там, на той большой войне,
ещё на свете и не бывшей - мне
звезду под сердцем горем начертили[?]
Нет, не меня на той войне убили,
но даже время нас не защитит:
звезда под сердцем - красная - болит[?]
Наталья ЧИСТЯКОВА
БАЛАШИХА
***
Эта тема сердцу нелегка,
Ни оставить, ни поднять не в силах.
Задыхается над ней строка,
Сколько бы я к ней ни подходила.
Вспоминаю я тебя, отец,
Всю недорассказанность былого.
Тихо нёс по жизни тяжкий крест -
Горечь отступленья рокового.
Как под Ригой наступила тьма -
Лучше б этот день не начинался!
Окруженье, лагеря, тюрьма.
Горе, горе[?] Пусть хоть там воздастся!
И во снах "В атаку!" не кричал,
Сон оберегая детский.
Не припомню, чтобы крепко спал.
Помню, речи не терпел немецкой.
Видишься в рубахе мне порой
Из простого клетчатого ситца.
Ты ушёл. Воспоминаний рой
Налетел. Теперь и мне не спится.
Олег КОЧЕТКОВ
КОЛОМНА
Госпиталь, 1945
Наливается алым закат,
И роса усмиряет траву.
На приступке - безногий солдат
Жадно воздух вдыхает: "Живу!"
А в халатике продувном
Чуть поодаль белеет сестра.
Все-то думы его об одном:
Ну зачем вы спасли, доктора?!
Дух земли, и хмельной и густой,
Колобродит в весеннем саду,
А солдатик - совсем молодой,
И сестра молода на беду!
И халатик - слепящий до слёз,
И колени - ознобно-круглы,
Под косынкою - тяжесть волос,
Влажны губы, и руки белы.
Мир на свете, и лето, и жизнь!
Зубы стисни, глаза отведи[?]
- Эй, сестричка, к солдату склонись
И прижми к своей белой груди!