Вот все, что мог рассказать нам шофер.
Послезавтра — это было сегодня. Место нам известно, но каким образом отыскать человека, если никто не знал его в лицо?
У Ринге мы узнали, что огороды, выделенные городским жителям и переселенцам, находились на берегу Вайсзее. Здесь же, в старых казармах, размещались временно и сами переселенцы.
Это, безусловно, было самое удобное место для человека, который хотел затеряться в людской массе. Да и встретиться здесь во время работы на огородах было легче всего.
Ринге вызвался быть нашим провожатым, и, не теряя ни минуты, мы двинулись к цели.
Я старался представить облик этого человека. Во-первых, ему должно было быть не больше пятидесяти лет, иначе он отстал бы от меня в лесу. И во-вторых, исходя из тех же соображений, — у него должны быть здоровые ноги и сердце. Если принять во внимание, что большинство оставшихся в селении мужчин были либо старики, либо инвалиды, эти предположения намного облегчали нашу задачу.
Не успели мы проехать и половины пути до развилки дороги, соединяющей казармы и завод, как увидели двигавшуюся нам навстречу большую группу мужчин и женщин. У некоторых были в руках лопаты.
Мы вышли из машины и, оставив в ней одного Ринге, направились к тому месту, где дорога превращалась в улицу, и, скрытые деревьями, подошли к ней в тот момент, когда идущим с огородов оставалось до нее не более сотни метров.
Идущие впереди увидели нас и сразу остановились. Подошли остальные. На их лицах была написана тревога.
Гофман поднял руку.
— Просим прощения за задержку, — сказал он, — мы проводим учет мужчин, годных к физическому труду. Мужчины старше шестидесяти лет и женщины могут не задерживаться.
— Это какие еще работы? — угрюмо произнес кто-то позади всех. — Пусть городские управляются, у нас и своих дел хватает.
Ни я, ни Гофман не ответили на это замечание. Женщины и старики не заставили себя упрашивать и прошли мимо. Перед нами осталось не более двух десятков человек. Двое из них были в кепках, точно в таких же темно-синих кепках, какую я несколько дней назад поднял в лесу.
Я внимательно изучал этих людей, стараясь в то же время не задерживать на них взгляда больше, чем на других. Один из них был небольшого роста, лет сорока пяти, сутуловатый, с угрюмым выражением лица, второй, приблизительно одного с ним возраста, чуть выше среднего роста, легкий шрам пересекал его левую щеку. Он немного неловко держал левую руку и чуть прихрамывал.
Переписав всех и сообщив, что в случае надобности им будут высланы повестки, Гофман захлопнул свой блокнот.