— Что Штейнбок, — с досадой постучал о папиросную коробку мундштуком Крайнев, — таких, как он, в округе немало. Земли у него гектаров около пятидесяти. Усадьба не особенно большая, батраков человек десять постоянных, живут с семьями. Отзываются о нем как-то неопределенно. «Строг, но зря не обижает». Попробуй разберись, что это значит. Ну что тебе еще сказать? Описать внешность — ты его увидишь сам. Вот тут у меня некоторые данные, заимствованные из ландбуха. Семья — он и дочь. По-видимому, не замужем — фамилию носит отца. У него еще два сына — пропали без вести. По слухам, имеет где-то дом, но где именно, пока не проверил. Во всяком случае, недалеко отсюда. Вот, собственно, и все.
— А тебе неизвестно, какие дела могли связывать этого Штейнбока с управляющим имением Грюнберг?
— Ты слишком много от меня хочешь. Я ведь здесь всего неделю. Можно было кое-что узнать от лейтенанта Яковлева, он ведет сельскохозяйственные дела в комендатуре, но он выехал встречать свою семью. Знакомиться мне приходится не только с одним Штейнбоком. Помещики да управляющие связаны между собой — это же вполне естественно. Так сказать, внутренние экономические связи капитализма. — Крайнев прикурил папиросу от вспыхнувшей зажигалки и, прищурившись, посмотрел на меня. — А с вашим Витлингом получилось действительно очень некстати.
— Разговоры?
— Вот именно. Особенно в бывших власть имущих кругах. Дескать, честный, порядочный человек, враг нацизма — и тот не выдержал. Фашизм выдерживал, а тут вот, пожалуйста. Конечно, так вслух это не высказывают, говорят больше с сожалением, вздыхают, жалко, мол, человека. Но смысл каждому ясен. У вас-то имеются хотя бы какие-нибудь данные, объясняющие его поступок?
— Данные? Как тебе сказать… Их слишком много, чтобы поверить в самоубийство, и слишком мало, чтобы доказать обратное. Может быть, после встречи с Штейнбоком кое-что и прибавится. Давай отправляться не теряя времени. Машину можешь не брать, моя стоит внизу.
Крайнев встал и, бросив папиросу в пепельницу, покачал головой.
— Подожди. Насколько я понимаю, твое знакомство со Штейнбоком не должно вызвать подозрения последнего. В таком случае машина лучше будет моя. Эта старая лиса уже наверняка запомнила ее. Новая машина и новое лицо может заставить его насторожиться…
Я улыбнулся. Вот теперь со мной разговаривал настоящий Володя Крайнев — спокойный, уравновешенный, умеющий взвешивать все мелочи.
— Правильно. Только шофер пусть будет мой. — Я остановился в дверях. — Ну, а как в отношении рапорта?
— Рапорта? — он с недоумением посмотрел на меня, а потом подтолкнул кулаком в спину. — Напишу непременно. Мы подадим его с тобою вместе, когда окончательно устанем от всех этих дел.