Судьбы в капкане (Нетесова) - страница 51

— Прости меня. Я во всем виновата. Я изувечила всю судьбу, исковеркала жизнь. Ведь ты была молодой и красивой. Мы все любили тебя. А я была совсем глупой, — уткнула лицо в Катины ладони.

— Я много раз хотела прийти, но боялась, — призналась Мадина.

— Чего?

— Проклятий, упреков, я заслужила их.

— Проклинают врагов. А я тебя всегда любила и никогда, ни в чем не винила. Лучше расскажи о себе, забудь прошлое. Уж так случилось, что за твою жизнь поплатилась ногами. Но если б тебя не стало, было бы много хуже. Я истерзалась бы и сошла б с ума. Да и твой дед не пережил бы того горя.

— Он недолго пожил — всего полгода — и умер, все корил, ругал себя. А я закончила мединститут. Вышла замуж. Мой муж работает послом России в Германии. Я — врач. У нас сын — Тимурий. Он в этом году пойдет в школу. Все нормально сложилось, а вот покоя нет. За тебя гложет совесть. Все годы лежит на душе тяжесть вины.

— Пустое себе понадумала. Сама посуди, как можно было спокойно смотреть, как на ребенка мчится поезд. Ведь машинист не мог остановить состав на той скорости, а и расстояние было слишком маленьким. Впрочем, я тогда о том не думала. Все случилось само собой. А значит, так было нужно. Меня никто не просил, не толкал. Я сама мать. А тебя больше всех любила. Ну, а что случилось, того уже не исправить. Зато ты жива! — улыбалась Катя, гладила голову, плечи Мадины. И спросила:

— Как же удалось институт закончить? Ведь твои родители не жили вместе?

— Отец, когда ты меня спасла, узнал все от деда. Оно и по городу слух прокатился мигом. Отца с матерью на каждом шагу осуждали и позорили. Соседи и даже чужие люди хотели удочерить меня. Друзья от них отвернулись. Ну, а деду вовсе прохода не было. Чего только не услышал человек, его не пощадил никто. Он не смог сжиться с позором. Сам себя исказнил. Ну, а отец, узнав что случилось, тут же забрал меня к себе. С матерью они так и не помирились. Он не отдал ей меня, хотя она и не очень настаивала. Иногда навещала. Привозила игрушки, конфеты, платьишки, но не было тепла. Она отвыкла от меня, а может, никогда не любила. Впрочем, я тоже не тянулась к ней. Не знаю, в чем дело. Отец с того дня будто проснулся и лет десять никуда не отпускал от себя. Боялся случайностей и не разрешал одной куда-нибудь отлучаться. У меня появились и отчим и мачеха. Они были лучше своих, родных. Уже хотя бы потому, что не сюсюкали. Были честны не только на словах. Учили всему, что умели сами. И старались, спасибо им за то, пореже вспоминать тот день. Я трудно пережила его еще тогда. Получился срыв, истерика, пропал сон. Нервные судороги одолели. Скручивало меня в штопор, я выла от боли, а врачи долго не могли мне помочь, — заплакала Мадина.