Девчонка сидела на почерневшей от дождей скамье в громадном чужом дворе и тихо всхлипывала. Двор окружали пятиэтажки. Но никто в них не приметил Ляну. Она вжалась в скамью серой тенью, слившись с темнотой сумрачной ночи. Жалобный плач понемногу перешел в отчаянное рыданье, девчонку трясло то ли от холода, а может от страха.
Сколько она просидела на этой скамье, дрожа всем телом, никто не знал. А Лянке некуда было идти. Нигде ее не ждали. Да и кому нужен человек, у которого нет ничего кроме горя сдавившего душу…
В домах гасили свет. Люди ложились спать. Завтра наступит новый день, с ним придут свои заботы. И какое кому дело до одинокого человечка, плачущего в ночи. Чтоб не слышать голоса чужой беды, люди закрывали форточки и, зевая, шли в постели.
Ляна ничего не ждала и не рассчитывала ни на кого. В этих домах она никого не знала и забрела во двор случайно. Устала. А чтобы не свалиться средь улицы, пришла во двор, решив передохнуть хотя бы на чужом пороге. К счастью ее никто не прогнал и не поругал за плач, не крикнул ей через форточку грубое слово, хотя вряд ли она услышала бы его.
— Ну чего воешь? Зашлась на ночь глядя! Иди ко мне! — послышалось из окна первого этажа.
Лянка продолжала рыдать.
— Слышь! Девка! Рули сюда! Кончай выть! — донеслось настойчивое. И плач стих. Ляна прислушалась. Она не поняла, ее гонят отсюда или ругают, и вообще, с нею ли говорят?
— Тебе говорю! Иди сюда, ко мне! Хватит реветь! — увидела в освещенном окне фигуру женщины. Та махала рукой, звала к себе.
Девчонка робко пошла на зов и, остановившись в полосе света, спросила неуверенно:
— Вы меня звали?
— Кого же еще? Покуда одна скулишь! Давай, заходи ко мне, — указала на подъезд и закрыла окно.
Девчонка робко позвонила в дверь и услышала в ответ:
— Входи! Открыто!
Лянка переступила порог, вошла, оглядевшись по сторонам. Женщина, позвавшая ее со двора, тяжело переступая, прошла на кухню, жестом позвала за собой и, оглядев девчонку, указала на стул:
— Садись, в ногах правды нет. Ты чья будешь?
— Теперь уже ничья, — полились ручьями слезы.
— Иль хахаль выкинул на ночь глядя? — спросила баба усмехаясь и добавила:
— Все они козлы! Ни один не стоит и единой слезинки бабьей! Вытри мокроту и забудь! Успокойся! Помни, мужики нам на горе рождаются. Ни один радости не подарит! Зато бед от них полные трусы! — села напротив.
— Нет у меня хахаля, — ответила Лянка глухо.
— А чего ревешь?
— Брат мой, Борька повесился! Насовсем, насмерть. Он один был. Я теперь без него сиротой осталась. Никого больше нет. А жена его меня выкинула. Мы втроем жили.
