Теперь он кричал. И дрожал. И, нащупав руку Люси, крепко за нее ухватился.
— Я уверен, что прежний владелец пришел на чердак именно за этим фильмом. И раскроил себе череп, свалившись со стремянки. Что-то должно было произойти, чтобы старику позарез понадобилось лезть черт знает куда ради какой-то короткометражки.
Люси чувствовала, что он на грани, а ей всегда было невыносимо видеть близких, друзей в отчаянии.
— Пожалуй, посмотрю-ка я сама эту короткометражку.
Он покачал головой:
— Нет-нет, я не хочу, чтоб и ты…
— Чтобы я тоже ослепла? Что за ерунда! Как можно ослепнуть оттого, что увидишь изображение на экране, объясни!
В ответ — молчание.
— Бобина осталась в проекторе?
Еще немного помолчав, Людовик уступил:
— Да. Нужно будет только проделать кое-какие операции, но я тебе их показывал. Помнишь?
— Да… Кажется, это было, когда мы смотрели «Прикосновение зла»…
— «Прикосновение зла»… Орсон Уэллс…
Людовик горестно вздохнул и вроде как забылся. По щекам покатились слезы. Потом он ткнул пальцем в пустоту:
— На тумбочке должен быть мой бумажник, а в нем — визитные карточки. Найди визитку Клода Пуанье. Он реставрирует старые фильмы, и я хочу, чтобы ты отнесла ему бобину. Пусть посмотрит, ладно? И хорошо бы узнать, откуда могла взяться эта короткометражка. Да, возьми там, в бумажнике, еще вырезку из газеты, объявление — в нем есть адрес и номер телефона сына коллекционера. Парня зовут Люк Шпильман.
— Ну и что ты хочешь, чтобы я сделала с этой вырезкой?
— Просто оставила у себя. Забери все. Ты хочешь мне помочь, Люси? Вот и помоги.
Теперь замолчала и вздохнула Люси. Потом взяла с тумбочки бумажник Людовика, достала из него визитную карточку и объявление.
— Сделано.
Казалось, он успокоился. Сел, спустив ноги с кровати.
— А ты-то сама как живешь, Люси?
— Как всегда. Ничего нового. Убийств и нападений меньше не становится, и безработица полицейским не грозит…
— Мне хотелось поговорить о тебе, а не о твоей работе.
— Обо мне? Ну-у…
— Ладно. Потом поговорим.
Сенешаль протянул Люси ключи от дома и сильно сжал ее запястье. Люси вздрогнула, когда Людовик поглядел ей прямо в глаза, приблизив лицо так, что между ними осталось едва ли больше десяти сантиметров.
— Берегись этого фильма!