— Я раздобыл информацию, — сказал Атеф. — Сейчас отправимся в квартал тряпичников. Там есть больница — называется центр «Салам».
— Больница?
— Ну да. Вы же искали нечто общее для всех жертв. Так вот это общее и есть больница. Все три девушки посещали городские больницы почти в одно и то же время. В год, предшествовавший их смерти, тысяча девятьсот девяносто третий. А одна из них, Бусайна Абдеррахман, именно этот центр.
— За какой же надобностью посещали?
— Дяде ничего об этом неизвестно, Махмуд не посвятил его в подробности. Но мы скоро узнаем сами.
Предчувствие не обмануло Шарко: убийца имел отношение к медицине. Пила патологоанатома, умение вылущивать глазные яблоки, мощное обезболивающее, обнаруженное в крови убитых девушек… А теперь еще и больницы. След проясняется.
Араб достал из багажника домкрат, протер его тряпкой.
— Только нам пока не сдвинуться с места — я, тормозя, продырявил шину у левого переднего колеса. Вообще-то с японскими машинами никогда такого не случается, но что поделаешь, починю быстренько — и поедем.
Шарко сделал несколько шагов — хотел посмотреть, велика ли дыра в шине.
Ему показалось, что череп его разлетелся на тысячи осколков.
Точный удар уложил его ничком на землю.
Он был оглушен, но попробовал подняться — тщетно: не прошло и десяти секунд, как его руки оказались заломлены за спину и послышался звук разрываемой клейкой ленты, которой Атеф их обматывал. Потом египтянин засунул тряпку ему в рот и рот тоже заклеил скотчем, потом вытащил у него из кармана мобильник и стал заталкивать пленника в багажник своей машины. Прежде чем стальная стена окончательно отрезала парижанина от света, он успел услышать:
— Скоро встретишься с моим братом, сукин сын!
И автомобиль тронулся с места.
Шарко сразу понял, что его везут на смерть.
Люси всю ночь глаз не сомкнула. Ну а как было заснуть, если из головы не выходили все эти ужасы, которых она насмотрелась в диагностическом отделе? Кто бы спал спокойно после такого жуткого потока тьмы? Свернувшись в клубочек в углу больничной палаты, она раз за разом прогоняла на мониторе ноутбука фильм, десятилетия пролежавший упрятанным за видимое изображение.
Фильм, который Беккер записал ей на DVD.
Фильм в фильме, записанный с нужными параметрами контраста, яркости и скорости.
Фильм о детях и кроликах.
Дети. Господи ты боже мой…
Она снова кликнула мышкой в надежде увидеть то, что таится и за этими кадрами, понять происходившее тогда — в далекие забытые годы.
Кадры следовали один за другим со скоростью пять в секунду, скачками, между кадрами — никакой информации, тем не менее казалось, что почти есть движение, что есть непрерывность действия, и ощущение это — на грани сознания — было явственным. После нескольких просмотров взгляд Люси привык сосредоточиваться только на интересовавшей ее сцене, и она уже не обращала внимания на прежде видимое изображение, пересвеченное, лишнее здесь. Теперь она видела один-единственный фильм: тайный, скрытый от глаз.