— Сколько времени я смогу провести с подозреваемым?
— Три часа, может, четыре.
— Родители?
— Его отец в отъезде — деловая поездка. С матерью мы все уладим.
В голове у Трента эхом отдавался похожий на игру в пинг-понг допрос Келифера, его очень мягкий и очень уверенный голос, и его защита, которая, сломавшись, сломала и его самого. Трент вдруг рассердился на ограничения, с которыми ему придется столкнуться в его новом деле. «Хочу ли я служить в полиции маленького городка всю свою оставшуюся жизнь?» Как он мог отвернуться от дела, в котором были очевидны интересы влиятельного сенатора?
— Я жду от вас факс с деталями, — сказал Трент, назвав Брекстону номер. — Все, дословно — так, чтобы не приходилось что-либо вычитывать между строк. И еще — чтобы без сюрпризов, которые потом помешают ведению дела.
— Ладно, — ответил Брекстон.
— И пусть ваш шофер заберет меня в Хайгейте ровно в шесть утра.
— Ладно, — повторил Брекстон.
Трент повесил трубку, презрев себя за то, что позволил политикану повлиять на свое решение. Но почему-то за подобное он презирал себя уже не в первый раз.
---
Войдя в здание управления полиции, Джейсон был удивлен. Взамен ожидаемым без конца звонящим телефонам, радиостанции, принимающей переговоры между рейдовыми дежурными, детективам, дымящих сигарами и сидящих за столами со сваленными на них бумагами и сложенными в высокие стопки папками, то тут, то там суетящимся людям в полицейской униформе, как он привык это видеть на киноэкране или по телевизору, он увидел помещение, не отличающееся от других деловых офисов Монумента.
Он оказался в маленьком кубическом пространстве, занятом седовласыми людьми в накрахмаленных белых рубашках и синих галстуках, сидящими за столами, отделенными друг от друга стеклянными перегородками. И было так тихо, что Джейсону казалось, что он слышит шум воздуха, выходящего из решеток кондиционера.
Офицер по имени Генри Кендейл, сопровождавший Джейсона в управление полиции, кивнул человеку за столом, и тот, очевидно, нажал на скрытую от глаз кнопку. Затрещал сигнал, и дверь отъехала в сторону. Офицер Кендейл повел Джейсона в другое помещение, которое выглядело еще более убого, чем кабинет директора школы, в которой учился Джейсон: ни плакатов на стенах, ни столов, ни стульев, ни занавесок на окнах — ничего.
«Остальные прибудут с минуты на минуту», — сказал офицер Кендейл все тем же мягким и вежливым голосом. — «Ты можешь очень помочь следствию, Джейсон, поэтому постарайся».
После того, как он вышел, Джейсон содрогнулся от холода, наполняющего помещение. Он подошел к окну и выглянул на Майн-Стрит. Движение по улице было вялым, будто жара вводила в недомогание не только людей, но и автобусы и машины. Люди перемещались вяло и апатично, словно пленку в кино пустили с замедленной скоростью. Джейсон подумал о матери и о том, что согласиться придти сюда, было ошибкой. А затем он подумал: «К чему все эти мысли?»