НОСТАЛЬГИЧЕСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
На дне каждого сердца есть осадок.
Из Сочинений Козьмы Пруткова
ЯБЛОКО АЛЕСЯ
- Ну и что из того, что он млеет?! У него на Вику тоже рефлекс.
Голос Насти на фоне шума океанских волн, накатывающихся одна за другой на песчаный пляж, прозвучал решительно и резко и отшиб у меня желание как-либо развивать тему взаимоотношений моих подруг с Андреем. Инфантильным отморозком, по моему мнению. Но к этому выводу я позже пришёл, а поначалу с любопытством смотрел на холёного молодого человека. О том, что он сынок олигарха областного масштаба, а по-русски - сынок бандита, мне поведала Настя, а кто ей шепнул его биоданные, она, ясное дело, умолчала. Бесполезно гадать и выискивать того, кто ей передал конфиденциальную информацию: многие неровно дышали рядом с Анастасией. А передали, наверняка, просто так, за улыбку и ради поддержания знакомства.
Мне не к этому сынку, а к себе надо было бы повнимательнее приглядеться.
В первую же нашу встречу, осушив фужер горячительного напитка, тот сынок пытался разъяснить мне принципы абсолютной свободы. Толковал он мне сии идеи на светской тусовке столичного бомонда, где я оказался благодаря Анастасии. Предварительно обряженный ею в странную, но пошитую по самому последнему подиумному тренду хламиду, я внешне вполне соответствовал блистающему окружению сэров и сэруний в вычурных нарядах. Среди рож в макияже славянские физиономии были редкостью. "Москва" - этак иногда восклицал я с горечью, обозревая сборище лиц, что с верной репрезентативностью, как по количеству, так и по качеству, выявляло характерную особенность Москвы как город неруси. Беседа с одним из сэров, тем самым сынком олигарха, показалась мне забавной. Что может быть общего у богатого воришки и нищего студента? Объяснение нашёл в его глазах, помутневших от зависти, когда к нам подошла Анастасия и, взъерошив мою причёску, увела меня прочь от дармовой выпивки и дерьмового наследника изрядного состояния.
Настя называла меня нейтральным и, как мне казалось, совершенно невыразительным именем "Саша", а я иногда называл её "старушкой" в память о школьной дружбе, волейбольных и даже футбольных дворовых баталиях в нашем родном Полоцке. Она всегда и во всём стремилась проявлять независимость. В границах, определяемых с некоторого момента зависимостью от меня. Зарабатывала Настя, по её словам, "торговлей фасом", как на учёбу в универе, который дал ей квалификацию журналиста и профессионального фотографа, так и на жизнь. Упаси, боже, всех от амфиболии, этой заразы, что прячется до поры до времени в наших душах и мыслях и с хихиканьем вылезает наружу, чтобы опорочить подруг или друзей. По-русски эта зараза зовётся двусмысленностью. Во избежание грязных толкований, скажу, что под "фасом" Настенька подразумевала исключительно своё лицо. А её личико можно сравнить с ликом совершеннейшей Афродиты. Причём доходы Афродиты-Анастасии от её работы как в ипостаси модели, так и в ипостаси независимого художника-фотографа были настолько значительны, что ради предложенной авантюры - отдыха на Сейшельских островах - она, без особых проблем для себя, отказалась от выгодного контракта с каким-то модельным агентством.