— Ответ неправильный. Она стоит сорок миллионов долларов. Или больше.
— Не стану от тебя рожать! — ответила я.
— Почему?
— Ты сумасшедший!
— Да, сумасшедший, с того момента, как увидел тебя на аукционе! — с этими словами Гоша снял со стены портрет, развернул холст изнанкой, достал ножичек и отогнул несколько гвоздиков, вбитых в подрамник.
Я поняла: задник фальшивый, и там, как в чемодане с двойным дном, был спрятан рисунок, выполненный пером на старинной желтой бумаге. Один край небольшого, размером с ученическую тетрадку, листа обгорел. Боже! Это была знаменитая «Женская баня» Дюрера, хранившаяся в Бремене и утраченная во время уличных боев 1945-го! Павел Иванович получил этот рисунок в подарок от одного интендантского полковника за то, что нарисовал его верхом на трофейном «Хорьхе». А поскольку времена были ненадежные, он спрятал бесценный шедевр в портрет Сталина: кто ж осмелится вспарывать вождя?
6. РАЗВОД ПО-НЕАНДЕРТАЛЬСКИ
И я решила немедленно уйти от Лапузина. Оставалось его дождаться и окончательно объясниться. Он вернулся загорелый, подтянутый — ни за что не дашь шестидесяти! Разрыв случился за ужином. Я участливо спросила, понравилась ли Алсу кругосветка и не слишком ли он в своем возрасте увлекается виагрой. Федя усмехнулся и заметил, что я и сама вместо того, чтобы глупо ревновать, могла бы завести кого-нибудь — тихо, без упреков, по-интеллигентному. Он, видите ли, не против. Я голосом примерной ученицы сообщила ему, что беспокоиться не надо — уже завела и жду от роскошного мужчины ребенка, который, конечно уж, не утратится во мне, как ненадежное лапузинское потомство. О, что тут с ним случилось! Федя позеленел и заорал, что ни я, ни мой ублюдок не получат от него ни копейки. Плевать, ласково улыбнулась я, мой избранник настолько богат, что вся эта подлая собственность мне по барабану, зато теперь я наконец буду избавлена в постели от классической борьбы вместо полноценного секса. Он в ответ самодовольно усмехнулся, заметив, что Алсу совсем другого мнения о его мужской мощи. Я, расхохотавшись, предположила: скорее всего, девушка на досуге восполняет с ровесниками недополученное в пенсионных объятьях.
— Ты судишь по себе, сука! — заорал он. — Ты такая же б…ь, как твоя мамаша-сводница! — и чтобы успокоиться, стал шумно пить чай.
— Знаешь, — тихо спросила я, — что меня больше всего бесило все эти годы нашего бездарного брака?
— Что?
— Ты пьешь чай, как старый слон с дырявым хоботом! И знаешь, что я мечтала сделать с самого первого дня?
— Что-о-о?
— А вот что! — крикнула я и плеснула ему кипятком в лицо.