Неудивительно, что она так ясно слышала завывания ветра… Возвращаясь к тем ужасным минутам в зале, она спросила:
— Есть еще кое-что, чего я не понимаю. Когда я пошла вперед. Вы остались в темноте. Как же вы смогли отодвинуть панель, попасть в проход и двигаться по нему?
— У меня с собой в кармане был фонарик, — признался он.
— Тогда почему же мы взяли с собой свечи? Хотя да, это глупый вопрос, — с легкой горечью ответила она самой себе.
С непроницаемым лицом он сказал:
— Поверьте, я бы не стал так пугать вас, если бы не думал, что вы успели хотя бы частично приготовиться к испытанию.
— Я должна была приготовиться?
— Ну, я ведь раньше упоминал о раздвижных панелях и секретном ходе…
Да, он говорил об этом, хотя и вскользь.
— Чтобы опередить вас, я вынужден был отодвинуть панель, когда вы еще не успели отойти на достаточное расстояние. Панель заскрипела, и я был уверен, что вы слышали этот звук.
— Да, слышала, но не поняла, что он означал.
— Как бы там ни было, я должен признать, что вы вели себя поразительно мужественно. С большинством из женщин на вашем месте случилась бы истерика.
Она увидела на его лице выражение уважения, если не сказать — восхищения. Ей было приятно, но она честно призналась:
— Это вряд ли можно назвать храбростью. В первые секунды меня словно заморозило. Потом, когда я поняла, кто прикоснулся к моей руке, я слишком разозлилась, чтобы бояться.
— Как вы узнали меня так быстро?
— Не думаю, что привидения носят кольцо, — сухо сказала она. — А на ваше кольцо я обратила внимание еще раньше.
— Ага! — Он потянулся к кофеварке. — Налить вам еще кофе?
— Пожалуйста.
Он налил ей кофе, и, не спрашивая разрешения, добавил бренди им обоим.
Какое-то время она молча смотрела на дрова, потрескивающие в камине, и потягивала бренди маленькими глотками. Его вкус уже не казался ей таким неприятным.
Она подняла глаза и увидела, что Луи задумчиво смотрит на нее. На мгновение его взгляд совершенно выбил ее из колеи. Но через минуту она успокоилась, подумав, что эта манера присуща ему как норма и не стоит обращать на нее внимание.
Он потянулся и взял ее за руку.
— Если я принесу вам свои глубокие извинения за то, что я сделал, у меня есть надежда, что вы простите меня?
Самообладание Мадлен испарилось, когда его большой палец мягко надавил на ее ладонь. Затрепетав всем телом, она с усилием пробормотала:
— Да, конечно. Хотя вам не надо извиняться. На самом деле вы не причинили мне никакого вреда.
Он улыбнулся, и в глубине его зеленых глаз замелькали веселые искорки.
— Вы очень великодушны. — Он продолжал держать ее руку в своей.