— Что-то я ничего не понимаю. — Рон озадаченно почесал в затылке.
— Ты высказался? — Угу.
— Тогда свободен. Вали отсюда, и еще одно слово — я отыщу для тебя самую симпатичную… самую мокрую канаву. И запомни хорошенько: с тем, что ты наговорил, жить тебе. Мирабель к этому отношения не имеет. Твоя злость — это твоя проблема, и когда-нибудь она приведет тебя к поножовщине. Но вряд ли много людей будут оплакивать подобную утрату. Иди, я сказал…
К тому моменту, как Рон с озадаченным видом удалился, Мирабель уже обрела дар речи:
— Дик, это слишком сложно для него.
— О чем ты?
— Рон этого не поймет, — покачала головой она.
— Думаю, что поймет, — спокойно ответил Дик. — А теперь… с твоего разрешения, я пойду и попробую накинуть кольца на хвост единорогу.
— Там не хвост, а рог…
— Неважно. Ты ведь улыбнулась?
— Дик… — Она коснулась его руки, пытаясь задержать.
— Да?
— Что это было?
— Ты о чем?
— О том, как ты разговаривал с этим выродком.
— Я сказал что-то не так? Или тебе понравилось бы больше, если бы я впечатал его в эту дурацкую колючую изгородь?
— Нет, но…
— Мирабель, можно было размазать его, ну и что с того? Он все равно бы ничего не понял. Он не из тех людей, которые уважают абсолютную силу.
— Ты так быстро раскусил его?
— Это несложно… Ему куда интереснее твое замешательство, твой испуг и смущение. Если он дорвется до власти, то будет наслаждаться, унижая тех, кто ниже и слабее его. Думаешь, ему действительно не понравилось, как ты одета? Ты решила, что он и впрямь считает тебя проституткой?
— Я в самом деле вырядилась не к месту… Такие вещи я надевала на презентации в Нью-Йорке, но на пивную вечеринку в штате Висконсин… Я погорячилась, решив, что могу вести себя, как мне вздумается.
— Ты и правда можешь вести себя, как тебе вздумается, Мирабель. Ты ведь не совершала ничего противозаконного. Ты не делала ничего плохого. Вдумайся — в этом парне всего лишь говорят его комплексы. Он прекрасно знает, что ему от тебя ничего не обломится. И бьет по самому больному. Он рассуждал с тобой именно на ту тему, которая сильнее всего беспокоила его самого… а не тебя… милая.
Мирабель озадаченно помолчала.
— Впрочем… Может быть, ты и прав, — сказала она наконец. — Уйдем отсюда?
— Позволишь ему испортить нам праздник?
— Да какой это праздник? Музыка слишком громкая, сосиски — переперчены, а пиво я никогда не любила.
— Что же ты любишь, Мирабель?
— Шампанское, — призналась она.
— Что ж… пусть будет шампанское. Давай тогда отыщем нашу машину. Ты не помнишь, где мы с тобой припарковались?