Всякий капитан - примадонна (Липскеров) - страница 4

– Чего?

Он таких разговоров не выносил, понимая, что Верка хитрюга из хитрюг. Он же быть хитрым не умел. Был пока прост и честен.

– Ты любишь сестру?

– Не особо, – признавал Птичик. – Как-то не очень… Прости, пап!.. Но иногда люблю!..

Отец расстраивался и уходил к себе работать над проектом какого-нибудь очередного особняка для олигархов…

Нестор умер, и Верка теперь по десять раз на дню шептала матери на ухо какие-то заговоры против Птичика, вот как сейчас. И не было на нее отцова присмотра.

– Сучка! – приговорил брат сестру.

– Вот! – демонстративно развела руками девочка, не забыв при этом взглянуть на себя в зеркало, отмечая, что она по-прежнему хорошенькая. Такие глазки красивые, носик пуговкой и ушки в сережках, подаренных папусей на семилетие.

– И когда я от вас замуж съеду!..

Птичик всех поразил на похоронах отца.

Прощались в Доме архитектора.

Мать, сидя в изголовье гроба, с трудом сдерживала зевоту. Верка наяривала по всем кнопкам портативной игровой приставки, стараясь загнать темные силы в угол экрана и расстрелять их из АК-47.

Птичик сидел в ряду близких крайним, был собран, бледен и все глядел налицо отца, нос которого был устремлен ввысь к парадной люстре…

Потом было Ваганьковское. Вырытая рядом с известным артистом яма пахла тоской. Перед уложением гроба в могилу речей почти не произносилось – так, короткие реплики: «земля пухом», «как рано ушел», «талантище»… Все уже наговорились панегириков до хрипа на официальной панихиде и в церкви. Ждали пьяных поминок…

Здесь еще и дождик пошел… Какая-то дура прорыдала: «Природа плачет по Нестору!»

От Верки не укрылось, что за мокрыми надгробиями, глядящими фаянсовыми фотографиями на новичка, прячутся молодые особы, блондиночки и шатеночки.

Она объяснила матери, что это студентки папуси и кое-кто еще…

– Папусю жалеют!

– Ага, – поняла мать, уставшая от ритуалов. Батюшка поторопил:

– Прощайтесь! – Боялся, что влага с небес размоет грим мертвеца и произойдет конфуз. Такое часто случалось на памяти пахнущего прогорклым маслом служителя культа. И так болезнь изуродовала лицо покойника. – И народного не потопчите! – предостерег он, имея в виду свежий могильный холм артиста.

Двое водителей-персональщиков, папин Сережа и мамин азербайджанец Омар, подняли крышку гроба и хотели было закрыть тело хозяина, как неожиданно раздался вопль Анцифера.

– Подождите! – вскричал мальчик. – Подождите!

Он рванулся к гробу, развел руки, как птица перед взлетом, но вместо взлета упал на отцовскую грудь и запросил отчаянно:

– Папочка, дай мне сил! – Обнимал его прекрепко. – Дай сил!!!