Мать, конечно, кричала на весь район, крутя головой, как на представлении иллюзиониста в цирке, призывая на помощь Хабиба, дабы покарал сына своим кривым ножом, выпустив ему кишки. Хабиб явился, сверкнул оливковыми глазами, но Птичик согнул руку, демонстрируя огромный бицепс. Турецкий отчим увидел силу, а еще он рассмотрел главное достоинство пасынка снаряженным, цокнул от восторга языком и, глядя на свой богинь, завернутую в ковер, развел руками, а потом гневно произнес:
– Мужчин – главный на земле! Видишь! Разве ты не понимаешь, мой богинь?! Вот когда поймешь, выпустим из плен!
Упакованная, как кавказская пленница, преданная и униженная, она не могла произнести ни единого слова. Почему-то она вспомнила покойного Нестора и чуть было не заплакала. Но здесь ко времени пришла тетка Рая присмотреть за Соевым Батончиком, она же и освободила мать из плена.
Вечером, сидя в туалете с «Плейбоем», Птичик слушал разговор матери и тетки, происходящий на кухне.
– Я тебя предупреждала, – эмоционально вещала Рая. – Говорила, что детей своих любить надо! Ставить их на первое место, а не, прости господи, дырку свою ублажать! Что ты получила? Турка россиянином сделала! Все заработанное Нестором спустила на Хабибовы яйца, прости господи! На старостях прижила детеныша, которому нечего оставить в наследство!.. Девчонка твоя в одиннадцать лет не в школу ходит, а трахается круглые сутки, прости господи! Хорошо с одним!.. Анцифер не от мира сего! Никого не любит, накачался, как Кинг-Конг, смотри, придет час – свернет шею твоему черножопому! Что ты наделала, женщина моя дорогая?!
Она сидела, откинув голову на спинку стула, слушала, как Рая приговаривает ее жизнь к катастрофе, а потом вдруг поглядела на тетку пристально, да и выдала:
– А пошла ты, Рая, на х…, прости господи!!! Иди, иди, резво!
И тетка Рая ушла навсегда.
Мать, конечно, в глубине души сожалела о разрыве с сердечной родственницей, особенно когда нужно было сидеть с турчонком, но была горделива и прощения просить у Раи не желала.
Иногда квартиру для свидания с родственниками посещала Верка. Она независимо входила в родной дом, оставляя низкорослого и застенчивого Борхито в прихожей.
Мать открыто конфликтовать с дочерью не хотела, тем не менее зудела себе под нос так, чтобы всем слышно было:
– Явилась!.. – Она держала Ивана Хабибовича Оздема на руках, защищаясь им, как щитом, от неуравновешенного семейства. – Явилась, доска два соска! И чего это Борька в тебе нашел? Такой красивый мальчик!.. И что же вы вместе с ним делаете? В чичирки и пипирки играете?.. Ну-ну!..