Через две недели такая же экскурсия в Иерусалим организовалась и в их ульпане. Они уже сидели в автобусе, когда к изумлению Бориса и Светланы и здесь оказались лишние пассажиры. Руководительница ульпана, Хая, повязанная, как обычно платком, в платье с рукавами чуть ниже локтей, что не помешало ей, приподняв рукав, нервно поскрести под мышкой, не отпускала наполненный автобус. В смущении ходила она вдоль прохода, о чем-то долго договаривалась с водителем, уходила в другой автобус, и наконец, довольная собой, сообщила, что едут все, и сошла со ступенек. Светлана погладила руку Бориса, ласково глянула ему в глаза. Ей было видно, что он доволен и простил Хае публичное почесывание под мышкой и уже не так злится на Браху. «Ради одного праведника…» — улыбаясь, сказал он жене.
Знакомство с Верой закончилось скандалом. Оказалось, что она ждала у себя Светлану тем вечером, который они провели у Шифры с Моткой. Светлана вернулась от Веры мрачная и молчаливая, неохотно отвечала на вопросы Бориса о деталях беседы, но ему удалось выудить, что в разговоре в адрес его жены было выговорено слово «неблагодарность». Борис взвился, он понимал, что сдержанность Светланы объясняется ее нежеланием отказаться от надежды, связанной с «Распутиным» и радарами, но снести оскорбление, нанесенное жене, он не мог. Несмотря на слабые возражения Светланы, отношения с Верой были прерваны. Спустя несколько недель Вера через Амоса и Эдву сделала попытку примирения. Борис, тщательно взвешивая каждое слово, ответил, что высказанные Верой его жене претензии слишком обидны и несправедливы, чтобы сделать такое примирение возможным. Тем не менее, чтобы не выглядеть в глазах Амоса и Эдвы упрямыми и непримиримыми, через некоторое время они, воспользовавшись в качестве предлога близящимся днем рождения Веры, по почте послали ей поздравительную открытку. Двумя днями позже Вера зашла к ним в гости. Никто не упомянул о размолвке. В ходе очень сдержанной беседы, продлившейся чуть больше получаса, Вера рассказала, что «Распутин» потерял свое место и теперь и сам ищет работу. Больше с Верой они не виделись.
В обрастающей подробностями лоцманской карте отношений Бориса и Светланы с уроженцами и старожилами страны, в разделе Шифры и Мотки, числился подводный камень, о котором следовало помнить, и который нужно было осторожно обходить. В Шифре и Мотке не было и в помине непредсказуемости Веры, они были разными, но одинаково ровными и неэкспансивными людьми. Мотка был проще, в общем разговоре он выстреливал фразами, насыщенными оптимизмом и довольством жизнью.