* * *
…Однажды вместе с группой сокурсников она провела выходные в Швейцарии, пробуя более сложную и пересеченную местность. Однако когда студенты возвращались назад, на базу, их застигла лавина… Элизабет оказалась единственной, выжившей в тот страшный день. Лишь через неделю она добралась до маленькой швейцарской деревушки…
Страшный опыт не прошел даром. Немного придя в себя, девушка поняла, что она совершенно не хочет возвращаться в прежнее бытие, в затхлую атмосферу высшего общества. Мысль об этом вызывала ужас. И, странное дело, путешествие по ледяным склонам показалось ей глотком Настоящей Жизни. Бетси почувствовала вкус к опасности, к путешествию в одиночку, без спутников. Это и была Свобода — состояние, когда не зависишь ни от кого, кроме самой себя.
Примерно в этом духе она попыталась объясниться с семейным синклитом, собравшимся, дабы наставить на путь истинный наследницу Эссенхауз-МакДугал. Для семьи, а в особенности для немецких тетушек, уже подобравших ей выгодную партию в лице наследного принца Вильгельма Пфальцского, подобные перемены в характере Элизабет стали настоящим шоком. Лишь отец, человек, не лишенный жилки авантюризма и страстный поклонник путешествий и археологии, понимал дочь — по крайней мере старался понимать. Он и обратил рвущуюся наружу энергию юной баронессы на изучение археологии и даже не препятствовал, когда в шестнадцатилетнем возрасте девушка отправилась в свою первую экспедицию в Египет.
Не стал он возражать и против того, что после совершеннолетия Бетси приняла английское подданство, взяв материнскую фамилию, и переехала жить в родовое поместье МакДугал в Перте. Что поделаешь, взрослым детям нужна самостоятельность. Но отношения между двумя поколениями семьи Эссенхауз-МакДугал стали напряженными. Особенно непреклонной оставалась баронесса Эмили. Она не могла простить дочери своих несбывшихся надежд. Общение свелось до минимума. Прохладно-вежливые открытки на Рождество и дни рождения, маленькие посылочки с подарками…
* * *
Через полчаса Элизабет появилась в кабинете. Розовый банный халат облегал ладную, хорошо тренированную фигуру — предмет черной зависти ее прежних однокурсниц. Влажные волосы были распущены. Элизабет улыбнулась своему отражению в большом венецианском зеркале, затем привычно щелкнула по носу мраморного Вольтера, ехидно посматривавшего на нее с каминной полки, и уселась за небольшой столик, сервированный для завтрака.
Увы, на завтрак снова была овсянка. С детских лет Бетси не могла смотреть на нее без содрогания, но традиции семьи МакДугал в данном случае оказались сильнее всех ее просьб. Попытки уговорить верного Сэдрика изменить меню натыкались на стену холодного ужаса. Дворецкий был уверен, что как только молодой хозяйке перестанут подавать овсянку, тут и настанет Армагеддон. Он и так почти что предал сам себя, поддавшись на уговоры Бетси приносить поутру кофе вместо традиционного чая…