Вопрос об организации обороны, её руководителях на долгие годы стал «железобетонным», не подлежащим какому–либо пересмотру. Во все учебники вошла строго выстроенная, не допускавшая каких–либо вопросов картина: 24 июня из оборонявших крепость подразделений была создана сводная боевая группа, а для управления ею — сформировано единое командование (командир — капитан И.Н. Зубачев, комиссар — полковой комиссар Е.М. Фомин, начальник штаба — старший лейтенант А.И. Семененко). Наконец, создание группы, план первоочередных действий объединяемых ею защитников были закреплены в «Приказе № 1». Возникавшие на протяжении ряда лет «вопросы» (кто был автором «Приказа № 1» и кто его писал? Знал ли так и не успевший приступить к обязанностям начальника штаба Семененко как о своем назначении, так и о «приказе»? И кто был начальником штаба вместо Семененко?) вряд ли могли существенно поправить «эталон».
Однако ввод в научный оборот большого массива новых данных об истории обороны позволяют вновь вернуться к рассмотрению вопроса об её организации и организаторах (и сделать это именно сейчас, когда по понятным причинам вопрос — кто писал или «кто был начальником» — уже не столь актуален, утратив пристрастность и субъективизм).
Собственно говоря, главным и единственным документом в пользу канонической версии, фактически же и свидетельством, заложившим её основу, является сам «Приказ№ 1». И поэтому прежде всего необходимо было проанализировать как сам текст «Приказа № 1», так и обстоятельства его возникновения, чтобы, уже основываясь на сделанных при этом выводах, обсуждать организацию обороны. Именно это сделал в своей работе, публикуемой в настоящем сборнике, Игорь Гусев. Кто и когда писал документ, зачем и когда — ответив на эти вопросы, он пришел к весьма неожиданным выводам… Впрочем, это лишь первый опыт рассмотрения этой темы, мы лишь в самом начале пути.
Напротив, публикуемые в сборнике материалы Юрия Фомина о бойцах 132–го отдельного батальона конвойных войск НКВД — во многом уже и результат многолетней кропотливой работы автора. Исследование, посвященное 132–му обкв, интересно и тем, что во многом приоткрывает занавес над, пожалуй, самой неоднозначной из частей, располагавшихся в Брестской крепости, — долгое время о бойцах 132–го обкв говорилось лишь вскользь, что и породило ряд домыслов и спекулятивных рассуждений. Работа Фомина привлекательна еще и тем, что освещает достаточно неоднозначный вопрос — участие в защите СССР не только тех, кого преследовали (о чем сняты многочисленные фильмы или телесериалы), но и их преследователей. Да, создание и функционирование 132–го обкв было прямым следствием развернувшихся на территории Западной Белоруссии, вошедшей в состав СССР лишь в 1939 году, массовых репрессий, когда, по циничному выражению одного из тогдашних белорусских руководителей, «мы делали чище воздух в приграничном городе». И бойцы 132–го обкв были не только винтиками советского общества, но и неотъемлемой частью скреплявшей это общество репрессивной машины. Именно бойцов–конвойников мы можем часто видеть во всевозможных фильмах про репрессии — там они, либо с каменными лицами палачей, безжалостных истуканов, либо с садистскими ухмылками негодяев, служат дополнительным обличением «тридцатых–проклятых» или «сороковых–роковых». Наконец, стандартный кинообраз воина чекиста — это некто, держащийся подальше от фронта, где вместо него гибнут бойцы штрафных батальонов… Однако воины–конвойники в большинстве своем не были ни палачами, ни садистами и, по крайней мере бойцы 132–го обкв, гибли отнюдь не за спинами штрафников. Парни из верхневолжских и других сел и деревень, небольших городков срединной, исконной России — они были прежде всего солдатами, солдатами как все… Шли, куда Родина пошлет: надо — в спецкомандировку на Северный Урал, надо — к окнам и амбразурам брестских казематов. Интересно, будет ли когда–нибудь снят такой фильм, как в начале войны где–нибудь в том же Бресте с одним наганом или ТТ в руках сражался кто–либо, в довоенную пору наводивший ужас на тот же Брест? Сражался и — погиб…