Лондон: биография (Акройд) - страница 482

Рисунок Джорджа Шарфа, изображающий «исконное устричное заведение» на Тайлер-стрит. Этой лавки уже нет, но все последующие постройки на этом месте имели примерно такие же очертания.

Природа лондонского времени таинственна. Кажется, что оно не течет непрерывно в одну сторону, а то и дело заворачивает назад, идет вспять; оно напоминает не столько реку или ручей, сколько поток лавы, извергаемой из некоего неведомого огненного источника. Порой оно движется равномерно, а потом вдруг устремляется вперед рывком; порой замедляет ход и, случается, ложится в дрейф и замирает совсем. Есть в Лондоне места, где вполне можно подумать, будто времени пришел конец.

О древних лондонских обычаях в средневековых документах говорится, что они существуют «со времен немыслимых, о коих нет никаких супротивных людских памятований»; о том или ином сооружении могло быть сказано, что оно стоит, «где стоит ныне, более долгое время, чем любому из судей помнится лично». Эти ритуальные, стандартные фразы свидетельствуют о том, что самым ранним мерилом времени была человеческая память как таковая. В анонимном средневековом стихотворном житии св. Эркенвальда заходит речь о перестройке собора Св. Павла в XIV веке. Разбирая древний фундамент, каменщики обнаруживают громадную гробницу, где покоится не тронутый тлением труп судьи-язычника. Труп говорит: «Лежу здесь с поры незапамятной. Дать этому времени меру — превыше сил человеческих». Лондон, однако, уже в ту «незапамятную пору» был «столицей и главой городов, каковым он пребывает от века». Над трупом совершается обряд крещения, душа судьи спасена, и «все лондонские колокола громко и дружно трезвонят».

Кроме времени, измеряемого человеческой памятью, существует, таким образом, сакральное время, чей голос — колокольный звон.

Явления Богоматери в церкви Сент-Бартоломью-де-Грейт и чудеса, связанные с церковью Св. Марии в Уиллсдене, говорят о том, что Лондон был, помимо прочего, прибежищем вечности. В колокольном благозвучии сакральное время венчалось с мирским. Наряду с этим на протяжении многих веков действовала своего рода повседневная память общины: «В тот великий мороз… в последнюю страшную бурю… завсегда после морового года… через два или три дня после большого ветра». Лондонские события служат вехами для не слишком точной, зато полезной хронологии. Время размечалось также людскими собраниями: «в час проповеди», «в час торгов, когда коммерсанты сходятся на Королевскую биржу». Ощущается и человеческий масштаб — указателями времени могли стать свет и темнота: «ближе к вечеру, перед зажжением свеч»; «в сумерки, когда вечерело».