— Погоди, друже, я не хочу убивать тебя! — крикнул русский. Фраза застряла в горле, когда он увидел тупые, неподвижные, как у гадюки, глаза фанатика.
Ятаган со свистом рассек воздух, Сафонка отпрянул. Не совсем удачно — лезвие задело левое плечо, соскоблив кожу. Оскалив зубы, Селим еще раз ударил сверху. Сафонка подставил палаш и, как учил Хуа То, выбросил вперед ногу, попав турку в низ живота. Тот согнулся. Казак отскочил в сторону и секанул по склоненной шее. Секунду ошалело смотрел, как катится, сверкая выпученными глазами, отрубленная башка недавнего товарища по веслу, как бьется обезглавленное тело, извергая фонтан кровищи из отверстой выи.
…Невидимый колдун вдруг превратил умирающего Селима в первого, еще в младости зарезанного Сафонкой куренка… Цыплячья тушка, лишившись гребенчатой головки, тоже долго не смирялась, судорогами выражала протест против несправедливой смерти…
Стряхнув наваждение, ощутив поочередно острый укол жалости и приступ злого гнева на дурня, пренебрегшего годами дружбы, Сафонка выскочил из-за укрытия. Зацепив пораненную руку за ворот истлевшей от ветхости рубахи, сознавая, что истекает кровью, он в каком-то тумане наблюдал страшные дела, творившиеся перед ним.
Высокий красавец Мурад в богатой одежде, со сверкающими павлиньими перьями долбандом сечет-сечет маленького китайца в изношенных безрукавке и портах, похожего на нищего мальчишку-попрошайку, больного желтухой. И никак не может попасть. Хуа уворачивается, ускользает вертким угрем. У него тоже только один клинок, второй сломался. Внезапно у китайца заплетаются ступни, он неуклюже топчется на месте, теряет равновесие, чуть не падает. Торжествуя, паша делает глубокий выпад. Сафонка отчаянно кидается вперед, кляня себя, что уже не успеет спасти друга… И действительно опаздывает, да не к тому исходу, какой ожидал. Хуа мгновенно проворачивается на перекрещенных ногах, пропуская летящую параллельно палубе саблю Мурада мимо себя. И с резким выдохом обрубает турку вытянутую вперед руку.
Паша тупо вперяет взор в торчащий из его плеча обрубок, поливающий все вокруг темно-алой жидкостью. Удивленное выражение на его лице сменяется судорогой боли, потом гримасой смерти — клинок китайца пронзает ему грудь.
Облегченно вздохнув, Сафонка переводит взгляд. Джумбо прижал Искандара к мачте бревноподобным вальком весла, держа его на уровне груди. Грек отталкивает обломок, но по сравнению с лапищами негра его могучие руки кажутся цыплячьими косточками. Достаточно Джумбо поднапрячься — голова его противника будет раздавлена в деревянных тисках.