Джумбо глядит в лицо недавнему другу — и не делает последнего усилия, наоборот, убирает свое необычное оружие и отступает на шаг. То ли он щадит Искандара, то ли вознамерился взять разбег, чтобы раздавить неприятеля с ходу одним рывком. Вожаки вражеских отрядов скрещивают взгляды, как клинки. Десница грека падает и выхватывает из-за пояса небольшой пистоль. Запасливый Искандар верен себе — приготовил резерв на самый крайний случай. Джумбо не препятствует ему поднять дуло…
Недрогнувшей рукой турецкий полководец всаживает пулю прямо в исполинский черный лоб. Гигант издает протяжный вопль, который кажется Сафонке, неплохо изучившему Джумбо, странным: так негр кричит только в экстазе торжества. И смертельно раненый великан мог бы уничтожить своего погубителя, достаточно лишь сделать шаг вперед. Джумбо снова щадит супостата. Развернувшись, эбеновый колосс раздробляет веслом голову янычара, ринувшегося на помощь командиру, и валится подрубленным дубом.
Горестный стон Хуа пронзает уши Сафонки. Не успевает он и глазом моргнуть, как бывший монах Шаолиня уже стоит перед Искандером, обнажившим саблю…
Противники замирают, словно два спущенных с цепи волкодава, которые неожиданно заметили друг друга. Искандару куда легче — он на небольшой свободной от трупов площадке, где сподручнее маневрировать. Хуа То опасно балансирует на возвышении из мертвых тел, наваленном рабами для укрытия от пуль. Стенка эта грозит вот-вот развалиться.
С гортанным выкриком османский полководец кидается в атаку. Он не повторяет ошибки Мурада, не допускает резких выпадов, рисует восьмерки острием сабли, делая ставку на превосходящую длину своих рук и неудобное положение противника.
Хуа приседает на корточки, понижая центр тяжести, приобретая большую устойчивость. Легким поворотом кисти отводит блистающую полоску стали. Резко оттолкнувшись, взмывает высоко вверх, совершает пируэт в воздухе, приземляется за спиной Искандара. Разворачивая корпус, хлещет назад клинком, как плетью. Острие просекает греку позвоночник.
Оставшиеся янычары (их трое против русского и китайца) полны решимости сражаться до конца, несмотря на гибель командира. Сафонке достается один противник — раненый, как и он сам. Ятаган короче палаша, и это обстоятельство укорачивает жизнь турка…
Сафонка переводит дух, оглядывается, тяжело дыша. Хуа То выпускает кишки последнему врагу. С кормы спускается белый, как мел, Андроникос и бежит к распростертой фигуре Искандара. Он не принимал участия в сражении, догадывается казак.
Хуа То скачет через барьеры из трупов вдоль левого борта, перерубает канаты, отталкивается от горящей каторги. К счастью, заклинившиеся обломки весел не дают кораблям сойтись вплотную, а ветер пока еще сбивает пламя в сторону.