– А… ты о том, что мы наконец станем свободными людьми и сможем жить своей жизнью? – догадалась женщина. – Что ж, это неплохо. Но вот увидишь, не пройдет и месяца, как тебе станет скучно, захочется вновь заняться привычным делом. Да и дожить до этого времени надо.
Ответить Ларин не успел. За его спиной скрипнула дверь. Из избы вышла Алиса: бледная, глаза потухшие, руки в крови, еле стоит на ногах, качается из стороны в сторону. Того и гляди упадет.
Андрей подхватил падающую девушку, усадил на колоду.
– Ну что? – спросил он.
Алиса тяжело дышала, жадно глотая ртом свежий воздух. Ее щечки медленно наливались румянцем.
– Жизненно важные органы и даже внутренности не задеты. Пуля в ремень сперва попала, потому насквозь и не прошла, сбоку застряла. Так что, можно сказать, он в рубашке родился, – произнесла она и криво улыбнулась. – Пулю я достала, пускай себе на память оставит. Рану водкой обработала и зашила. Теперь ему покой нужен.
– Слава богу, – облегченно вздохнул Ларин, который мысленно уже похоронил Петрашевского, наотрез отказавшегося, чтобы его везли в больницу. – И где ты всему этому научилась?
– Я ж с детства хирургом мечтала стать, как и мой покойный отец. Царствие ему небесное. – И она устремила взор на звездное небо. – Хотела людям помогать, с того света их вытаскивать. Поэтому и поступила в медицинский на платное отделение, но спустя какое-то время с финансами проблемы возникли. На бюджет переводить не захотели – свободных мест не было. Вот и пришлось уйти, так и недоучившись. А затем одна подружка в правозащитную организацию позвала. Я и согласилась.
– Твоя мечта отчасти сбылась. Ведь правозащитной деятельностью заниматься – это тоже людям помогать, – поддержала девушку Лора.
– Голова ужасно болит, раскалывается прямо. – И Алиса прикрыла глаза.
– Ей поспать необходимо. Устала, бедняжка, – прошептала женщина на ухо Андрею.
Ларин взял девушку на руки и понес в дом.
На столе горела-потрескивала, плача расплавленным воском, свеча. Исходящий от нее тусклый свет ниспадал на бледное лицо гиганта, лежавшего на раскладушке. Его живот туго стягивали бинты, отчего казалось, что Петрашевский похудел. Раненый что-то бормотал во сне. Ничего не разобрать, кроме двух слов, которые он повторял с частой периодичностью:
– Виолетта… дочка…
– Найдем мы ее. Обязательно найдем, – вздохнул Андрей и уложил девушку на кровать.
Скрипнули пружины. Правозащитница тут же повернулась на бок, поджала ноги в коленях и засопела в подушку. Ларин накрыл ее сверху теплым одеялом, задул свечу и, тихо прикрыв за собой дверь, вышел из дома.