– Я что, подозреваюсь в совершении какого-нибудь преступления? Если это так – представьтесь, покажите мне свои служебные удостоверения и объясните причину моего задержания, – настойчиво потребовал Ларин, желая разозлить правоохранителей.
– Молчать! – взревел майор. – Руки за спину, я сказал!
– Предупреждаю, у меня очень хороший и дорогой адвокат, – не повышая голоса, спокойно произнес Андрей.
Шмаков и Лебедько поняли, что нарвались на крепкого мужика и так просто вывести Ларина из гостиницы, не привлекая к себе лишнего внимания, у них не получится. Тут же начнет звать на помощь, поднимет кипиш… А этого им надо было меньше всего. Ведь полковник Евсеев поставил перед майором и капитаном четкую задачу – тихо, без шума и пыли, доставить к нему в целости и сохранности инспектора КДН. А, как известно, в приказе вышестоящего начальства каждое слово имеет значение. Если «тихо» – значит, так и должно быть. Если в «целости и сохранности» – значит, так и никак иначе.
– Что это за бандитские штучки такие? Уберите же наконец от моего затылка пистолет. Запомните, я все потом отражу в протоколах. Мой адвокат вас по судам затаскает, – пригрозил Андрей.
– Замолкни. Иначе пристрелю, – прошипел Шмаков, устав держать в вытянутой руке «табель».
– А вот это уже прямая угроза моей жизни, – возмутился Ларин.
Наконец майор решил, как может выйти из сложившейся ситуации, не нарушив приказа Евсеева. А что, если оглушить инспектора? Тогда они с капитаном возьмут его под руки и спокойно пройдут с ним по вестибюлю, а если кто-то и спросит, что случилось, ответят – да вот пригласили друга в номер, тот нажрался, как последняя свинья, сейчас домой к жене ведем. При этом «целость и сохранность», о которой упомянул полковник, будет соблюдена. Ведь какая-то там шишка на голове – сущая мелочь.
Шмаков резко перехватил пистолет за ствол и замахнулся, целясь его рукоятью в затылок Андрея. У Ларина было всего каких-то две десятых секунды, чтобы вовремя среагировать на удар. И он ими воспользовался. Неожиданно отскочил к боковой стенке, схватил майора за руку, сдавил ему нерв между локтевой и лучевой костью, вывернул запястье. Андрей знал, что это очень болезненный захват, заставляющий противника конвульсивно разжать пальцы. «Табель» со звоном упал на рифленый металлический пол.
Лебедько, не ожидавший подобной прыти от Андрея, поначалу растерялся – словно зомби, тупо смотрел на то, как «инспектор КДН» продолжает выворачивать руку его напарнику.
– Мля, чего стоишь как истукан? Сделай же что-нибудь! – завопил, корчась от нестерпимой боли, майор.