В конце октября, поздней темной ночью, над линией фронта прошел самолет без бортовых огней. Он летел на большой высоте и не был замечен. В районе Всеволожской самолет сбросил трех парашютистов и лег на обратный курс. Здесь он попал под сильный огонь зениток, но все же ему удалось перелететь линию фронта.
Парашютисты приземлились. Закопали парашюты и пошли по направлению к Всеволожской. Пройдя километра два, решили отдохнуть, отсидеться в лесу до утра.
Шамрай нервничал. То ли он просто трусил, то ли не было полной уверенности в своих спутниках, только обычное спокойствие и наглость как-то сразу слетели с него. Он все время оглядывался, вздрагивал от каждого шороха, от каждого треска сучьев и судорожно сжимал в кармане свой надежный «вальтер».
— Что дрожишь? — обратился к нему Шубин. — Замерз? Давай-ка для храбрости перекусим и погреемся.
Шубин держался уверенно, по-хозяйски. Это почему-то раздражало Шамрая.
— Самое время, — поддержал Шубина Кудрявцев. — Замерзли как собаки.
Плотный, приземистый Кудрявцев стал развязывать рюкзак.
Закусили, выпили. Шубин незаметно несколько раз наливал Шамраю стопку пополнее.
— Снова на родной сторонке, — тихо сказал Шубин. — Ах и соскучился же я!
Шамрай даже задергался от злости:
— Какая к черту родная! Для меня она хуже злой мачехи!
— Что́ бы там ни было, мы русские, — вступил в разговор и Кудрявцев. — На русской земле выросли, она нас вскормила.
Шамрай разозлился еще больше:
— А меня вот под корень подрезала. Мой отец богатейшим купцом был. С Елисеевым приятели, кутили вместе не раз. Три дома было, магазины, контора. Помню, все помню, какая жизнь у нас была! Меня на рысаках по проспекту мчат, а прохожие только в сторону шарахаются. Эх, жизнь! Вот при нэпе еще пожили, а потом все прахом пошло.
Шамрай опустил голову. Шубин и Кудрявцев молчали.
— Смех, ей-богу! Как отобрали всё, куда деваться? Пошел батя совслужащим, считать-писать умел. Да не мог считать не в свою пользу, не тех кровей человек. Купец ведь! Ну, понятное дело, посадили. Дурак, конечно! Когда деньги были, припрятал бы золотишко — на жизнь бы хватило. А он всё на баб тратил, всё на баб. Вот и добабился! Я не такой. Бабенку подхвачу какую, так еще и сам смотрю, как бы на ней поднажиться, а не то что деньги на нее спускать.
На благо социализма трудиться? Нет дураков. Пусть кричат себе на собраниях, сколько хотят. Я сейчас вкалывай, а потомки при коммунизме жить будут? Спасибо. Не на того напали… Я, когда переходил к немцам, хорошую память по себе оставил: одного идейного штыком успокоил, а комиссарчику нож всадил в спину. Документики с собой захватил, немцам два партбилета очень понравились.