Ничто не сравнится с теми муками ада, через которые прошла она.
— Я до сих пор так и не понял, что же я сделал такого, из-за чего ты ушла.
— Ты ничего не сделал, — тихо сказала Даниэлла.
— Тогда почему? Умоляю тебя, ответь!
Даниэлла покачала головой и поспешила вперед.
Байрон догнал ее и снова заставил повернуться к себе лицом.
— Я не отстану до тех пор, пока ты не ответишь, Элли.
Она глубоко вздохнула и, ненавидя ложь, все-таки солгала:
— Правда в том, что я разлюбила тебя, если когда-нибудь вообще тебя любила.
— Что значит «если»?! — выдавил Байрон, задыхаясь от бешенства.
— Мне кажется, я могла ошибаться, принимая за любовь всего лишь безрассудную страсть. Ты буквально захватил меня в плен и не дал времени все обдумать. — Она произносила эти слова, боясь посмотреть ему в лицо.
— Ерунда! — сердито воскликнул Байрон. — Я тебе не верю.
— Если бы я тебя любила, разве ушла бы от тебя? — возразила она.
— Ты должна сказать мне, — произнес Байрон. — Этой тайне уже десять лет, и почти все эти десять лет я пытаюсь ее разгадать. Я прогоняю в голове каждый разговор, который мы когда-то вели, вспоминаю все, что мы когда-то делали. И знаешь, действительно веского повода для разрыва не нахожу. И хотя причина должна быть, я отказываюсь верить в то, что ты никогда не любила меня.
— Ты не согласен, что люди могут принимать страсть за любовь?
— Страсть? — недоверчиво переспросил Байрон. — Ты настаиваешь, что именно она и была между нами?
Даниэлла кивнула.
— Да, физическое влечение. — Да простит ее Бог за эту ложь!
— Но к Джону ты испытывала любовь, да?
Даниэлла тяжело сглотнула и тихо сказала:
— Да. — Ведь она его в каком-то смысле любила. Конечно, совершенно не так, как Байрона, нет. Но к Джону, тем не менее, она испытывала любовь — спокойную и надежную.
— А Тони? Его ты тоже любишь?
Жгучие слезы навернулись на глаза Даниэлле, но она запретила себе плакать. Она снова кивнула в ответ, не имея сил облечь в слова эту свою вторую ложь.
— Проклятье! — Байрон чуть не бесился от ярости. — Ты не можешь так поступать со мной, я тебе не позволю!
— Тебе давно пора отказаться от меня, — почти прошептала Даниэлла.
— Нет, я не откажусь. Ты — моя, Даниэлла! Ты — только моя. И ты любишь меня, я знаю это. И, черт побери, я намерен доказать, что любишь.
На какое-то мгновение Даниэлла решила, что он собирается у всех на глазах притянуть ее к себе и поцеловать — целовать до тех пор, пока она наконец не согласится с тем, что любит его. Но он сделал совсем другое: схватил ее за руку и потащил вдоль тротуара. Она вынуждена была бежать за ним, чтобы не отстать. Когда они дошли до машины, Байрон затолкал ее внутрь и затем понесся на бешеной скорости.