Стюарт Харгривс, к его чести будь сказано, всегда вел себя по отношению к Роберту как любящий отец. Констанс Гриффитс тоже любила сына, но Роберт не мог забыть о том, что его настоящим отцом был другой мужчина — человек, которого он не знал и не мог знать, так как тот погиб в автокатастрофе еще до рождения Роберта. Даже после того, как Роберту рассказали правду, он не проявлял интереса к личности своего биологического отца — до тех пор, пока не встретился со своим единокровным братом, это произошло два года назад. Он не просто встретился и познакомился с Клиффом, а принял его в члены семьи.
— Ты говорил с Клиффом о его… то есть о вашем отце? — спросила Эми.
— Нет! — резко ответил Роберт. — С какой стати?
— Может, потому что тебе нужно было о нем поговорить?
Он покачал головой.
— Это нелепо…
— Почему же?
— Потому что Чарлз Оуэн для меня ничего не значил, его давно нет в живых…
— Но до тех пор, пока тебе не исполнилось восемнадцать, ты даже не подозревал о его существовании.
Роберт недовольно поморщился.
— Какое отношение имеет одно к другому?
Покачав головой, Эми мягко сказала:
— Ты и без меня знаешь.
На лице Роберта, превратившемся в застывшую маску, холодным блеском сверкнули глаза.
— С каких это пор ты стала психологом?
Но Эми не собиралась обижаться, чего Роберт добивался. Она инстинктивно чувствовала, что таким способом он пытается удержать ее на расстоянии.
— Я не психолог, — легко согласилась она, — но я знаю, что на твоем месте…
— Но ты не на моем месте, — оборвал ее Роберт. — У тебя было счастливое детство на этом идиллическом острове, любящие родители. А теперь у тебя благополучная жизнь, успех… Что ты можешь знать о терзаниях человека, который не знает, кто он?
Эми подумала, не пора ли рассказать ему, что она — приемыш и что ее никогда не волновал вопрос, кем были ее биологические родители, потому что Магда и Тед дали ей все, что нужно ребенку для счастливого детства.
Она всмотрелась в его напряженно застывшее лицо, увидела на нем боль и неуверенность и поняла, что ее откровение было бы не к месту. Роберта сейчас волнует собственное происхождение, а не чье-то еще. Она решила попробовать другой подход.
— Роберт, тебе не кажется, что ты думаешь обо всем этом не под тем углом?
Он снова прищурился. Эми стало казаться, что он делает это всякий раз, когда боится, что она может прочесть в его глазах что-то, что он хочет скрыть, — может быть, неуверенность?
Она вздохнула.
— Мне кажется… — Услышав пренебрежительный смешок, Эми настойчиво повторила: — Мне кажется, кто ты такой, что ты сделал со своей жизнью, куда важнее, чем то, кем были твои родители. Ты рассчитывал преуспеть в чем-то только потому, что твоя мать — Констанс Гриффитс?