— У тебя чертики в глазах. Дай слово, что ты не смеешься надо мной, — сказал Алекс и со стуком поставил две дымящиеся кружки на стол. Шумно вздохнув, он уселся рядом.
— С чего это мне смеяться?
— Ну, как только я открываю рот в присутствии своего сына, тут же говорю что-нибудь лишнее. — Он потер щетину на подбородке и зевнул.
— Ты совсем не спал этой ночью?
— Немного. Джереми решил, что пять часов утра самое подходящее время, чтобы начать выпекать имбирное печенье. — Он пристально посмотрел на нее. — В следующий раз я научу его набирать твой номер по телефону, чтобы он мог разбудить тебя посреди ночи.
— Пять утра — это не середина ночи.
— Я так и знал. Ты одна из них, да?
— Если ты имеешь в виду жаворонков, то — да.
— Я имею в виду, одна из тех людей, которые встают рано и считают, что это лучшее время дня. — Он фыркнул, демонстрируя отвращение к этому факту, и жадно глотнул кофе. — Кипяток! — завопил он через мгновение.
Шеннон не удержалась и рассмеялась.
— Ты же только что его сварил, чего же ты ожидал?
Алекс откинулся назад на своем стуле и стал рассматривать ее.
— Ты же не собираешься учить меня? Где сострадание, свойственное женщинам?
— А ты хочешь, чтобы я тебя поучала?
— Нет.
— Тогда и не буду.
Алекс уловил странный блеск в ее глазах.
— Я думаю, мне понравится быть твоим другом, Шеннон.
Это ложь. Алекс согласился на это только ради Джереми. Шеннон проглотила обиду и велела себе радоваться тому, что он хоть на что-то согласился.
Прихлебывая кофе маленькими глотками, она задумалась о мужчинах, с которыми познакомилась за прошедшие годы. Некоторые надеялись, что, закрутив с ней роман, смогут приблизиться к ее состоятельному брату. У других была либо аллергия на брак, либо мечта об идеальной домохозяйке в качестве жены. Некоторые оказались такими же бессердечными, как ее несчастная любовь в колледже.
Сильный и гордый человек, она заставляла себя смеяться над этими уколами судьбы, но что-то внутри нее каждый раз умирало.
— Ты что, уснула?
Шеннон вздрогнула и подняла голову. Алекс, кажется, окончательно проснулся после того, как обжег язык и влил в себя порцию кофеина.
— Нет, наоборот, твой кофе сильно действует на меня.
— Неужели слишком крепкий?
Пульс ее действительно частил, но кофе был ни при чем. Это плакало ее сердце, и если она не будет осторожна, то рискует разбить его снова. Но ведь нельзя бесконечно излечивать от ран сердце.
— Немного.
— А я-то думал, что жаворонки постоянно пьют кофе.
— Я — нет.
Ей еще раз хотелось почувствовать то ощущение покоя, который она испытывала, лежа рядом с Джереми и открывая для себя заново красоту света и цветов, заключенных в калейдоскопе. Давно забытое ощущение. У детей есть удивительный дар непосредственности, который помогает им пройти через хаос мира.