Аденауэр говорил 82 минуты. Дебаты по правительственному заявлению длились шесть дней. Депутаты ХДС/ХСС и коалиционных партий поддерживали изложенную программу с некоторыми замечаниями непринципиального характера. Сдержанно высказывались представители мелких партий. Коммунисты критиковали все и вся, начиная от самого факта образования ФРГ и кончая назначением пенсий и пособий участникам войны и пострадавшим от нее.
Самым длительным и резким было выступление Курта Шумахера. Социал-демократы не примирились с поражением. Их лидер заявил, что они не будут следовать в фарватере политики правительства и постараются добиться большинства в парламенте с тем, чтобы осуществить принципы социалистической демократии. СДПГ будет защищать интересы рабочих и их профсоюзов, о которых канцлер не счел нужным даже упомянуть в своей речи. Шумахер высказался против односторонней ориентации на западные страны, ибо она препятствует воссоединению Германии. Он прямо обвинил канцлера в нежелании содействовать восстановлению немецкого единства.
Внимательно выслушав Шумахера, канцлер решил не втягиваться в полемику с ним. Он лишь с долей иронии заметил, что правительство может многому научиться у умной оппозиции. Некоторая пауза после этих слов как бы говорила, что социал-демократы до роли умной оппозиции еще недозрели. Потом он сказал, что необходимо дать правительству время, а затем уже судить его по делам.
Возникла перепалка с коммунистами. Когда Аденауэр говорил о намерении правительства предоставить пенсии бывшим военным, депутат от КПГ Рише выкрикнул:
— Вы хотите создать новый вермахт. Аденауэр незамедлительно ответил:
— Мы не в восточной зоне.
— Там нет военного министра, — парировал Рише.
— Я вас уже вижу в красивом мундире, — под смех в зале бросил Аденауэр.
Коммунист Реннер пришел на помощь Рише:
— А вы в таком случае — американский генерал.
— Раз так, то стойте передо мной по стойке смирно, — нашелся Аденауэр.
Наступила пауза. Аденауэр выпил глоток воды и сказал:
— После дружеской перебивки я продолжу свое выступление.
На трибуне бундестага Аденауэр нервничал редко. Четко отмеренные неторопливые фразы, продуманные паузы, спокойное, ничего не выражающее лицо, — таким представал он перед депутатами. Говорил только по существу, без скачков в сторону и пустых ораторских красивостей. В перерывах любил походить по залу, присаживался к тому или иному депутату, долго не задерживался, пересаживался на другое место.
Часто пикировался с оппозиционерами, особенно с коммунистами. Проходя однажды мимо Реннера, он вскользь сказал: