Макс еще теснее прижался к ней. Кэрри знала, что он устал и замерз, но остальные-то дети вовсю веселились, и она не понимала, почему он к ним не присоединится.
— Дорогой, смотри! — Она потянула Макса за руку и заставила его взглянуть в небо. Оно все было в золотых, зеленых, голубых и розовых искрах. — Правда, Престон отлично придумал с фейерверком? — спросила она у знакомого продюсера.
Тот кивнул и, пошатываясь, побрел дальше.
— Господи, Броуди, мне что, самой пойти за этими чертовыми бенгальскими огнями? Неужели обязательно быть таким мрачным? Ведь Новый год.
— Ладно, ладно, сейчас принесу.
Броуди повернулся и наткнулся на стеклянную дверь, отделявшую террасу от гостиной.
— А можно не устраивать сцен? Люди подумают, что ты пьян.
— Я не пьян. — Он повернул налево и, скользя ладонью по стеклу, толкнул дверь и вошел внутрь.
— Бенгальские огни в холле, — крикнула Кэрри. — Нэнси поставила там огромную корзину со всякими штуками для детей. — Она повернулась к Максу: — Дорогой, может, догонишь папу и поможешь ему? Он точно остановится поболтать с кем-нибудь, а ты ведь не хочешь ждать тут целую вечность, да?
Макс послушно кивнул.
Кэрри наклонилась к нему и поцеловала в шапку:
— Беги, родной.
Кэрри видела, как Броуди с кем-то разговаривает. Даже до корзины с бенгальскими огнями не дошел. Макс взял отца за руку и потянул вперед. Кэрри отвернулась, чтобы поболтать с Мишель и Жаном, которых Престон специально выписал из Парижа.
— Отличная вечеринка, — похвалила Кэрри, зная, что Мишель считает себя лучшей устроительницей таких мероприятий. Кэрри не бывала ни на одной из ее парижских вечеринок, но решила, что они наверняка столь же ужасны, как и платье Мишель.
— Мама, — Макс с улыбкой тянул за собой отца, — мы принесли бенгальские огни.
— Умница, только не перебивай, когда мама разговаривает. — Кэрри снова повернулась к Мишель, но тут в нее врезался Броуди, расплескав вино. — Боже, Броуди, поосторожнее. — Кэрри была вне себя от злости, но сумела послать мужу нежную улыбку, отряхивая капли с пальто.
Мишель, состроив недовольную гримасу, удалилась.
— Видишь, что ты наделал, Броуди? А нас могли бы пригласить в Париж. Думаю, твой отец пьян, Макси. — Кэрри вздохнула и огляделась в поисках новых собеседников. В небе продолжали взрываться фейерверки.
Макс зажал варежками уши и закричал:
— Папа не пьяный, папа слепой.
— То есть ты решил, что не надо мне говорить? Думал, что если молчать и ничего не делать, то все будет хорошо, само как-то наладится?
— Но ведь мы с тобой всегда именно так и поступаем, разве нет? — холодно спросил Броуди.