— Ты ведь знаешь, что Кэрри ведет дневное ток-шоу на телевидении? — спросила женщина, глядя на дорогу. Она вела машину медленно, словно не знала, куда едет, словно просто хотела посадить Дэйну в машину, чтобы та не сбежала.
— Да, конечно, — ответила Дэйна.
— Ее подкосила смерть сына. Как и всех остальных, — добавила она, когда Дэйна всхлипнула. — Ты, наверное, видела, как Кэрри борется за справедливость на своих шоу. Она страстно защищает права таких людей, как ты, и старается помогать полиции и жертвам преступлений, освещая уголовные дела в эфире. — Лиа повернула налево. Притормозила, чтобы пропустить женщину на велосипеде.
Дэйна молчала. Она вспоминала Кэрри Кент в действии. Неужели это и есть справедливость, спросила она себя. Неужели то, как она копалась в жизни тех, кто жил хуже, чем она, хоть кому-то шло на пользу? Дэйна не была уверена, что Кэрри борется за что-то, кроме славы и рейтингов. В ее мире все только ради денег.
— Какое отношение это имеет ко мне?
— Кэрри послала меня лично, чтобы попросить тебя прийти на шоу и помочь полиции поймать убийцу Макса. Если ты все расскажешь в эфире, будут звонки. Я понимаю, что для тебя это самая сложная вещь, которую ты когда-либо…
— Нет.
Машина вильнула, и Дэйна схватилась за ручку двери.
— Обдумай все, дорогая. Ты хорошо знала Макса, поэтому…
Но Дэйна не разобрала конец фразы. На нее накатила паника и тошнота. Она вдруг услышала гневные возгласы зрителей в студии, представила неумолимое лицо Кэрри Кент всего в паре сантиметров от своего, вот та снова и снова задает ей вопросы, пока у нее не остается иного выбора, кроме как встать и признаться во всем.
Произвели арест… До нее снова донесся голос Лиа. Его отпустили…
— Макс наверняка захотел бы, чтобы ты сделала это ради него. Во время передачи на экранах будет бежать строка с номером горячей линии. Кэрри на твоей стороне. Она просто станет задавать тебе вопросы. А ты расскажешь, что произошло, что ты чувствовала, как ты пыталась помочь Максу. Я уверена, будет очень много звонков. И кто-то обязательно…
— Хватит! — крикнула Дэйна. Она согнулась, насколько позволял ремень безопасности, и закрыла лицо руками.
— Я не хотела расстраивать тебя, Дэйна. — Лиа притормозила у автобусной остановки. Двигатель заглох.
Дэйна отняла руки от лица. Она хотела лишь одного — плакать, плакать и плакать, пока слезы не растворят все слова, что она должна сказать.
— Я ничего не знаю, понятно? Я не знаю, кто убил Макса, я не знаю, что сказать по телевизору. Не заставляйте меня это делать.
Лиа положила руку ей на плечо: