И он подвинул к Кравцову остальные "нежданные дары": мешочек с рисом, три буханки хлеба, и коробку с сотней папирос.
– Как же я все это унесу? – озадачился весьма смущенный такой роскошью Кравцов.
– А я вам, так и быть, "сидор" в счет вещевого довольствия выдам. – Вполне панибратски подмигнул Завьялов. – Но вы уж, голубчик, в следующий раз с ним и приходите, хорошо?
И он действительно раздобыл для Кравцова хороший еще, хоть и поношенный вещевой мешок, присовокупив при расставании – вполне возможно, и от широты душевной, – два билета на спектакль в Камерный театр.
– Сходите вот, Максим Давыдович, на таировских "Ромео и Джульетту". Знатоки говорят, изрядная получилась постановка.
"С кем же я пойду? – вздохнул мысленно Кравцов. – Эх, не нашел, я Рашель. Вот с кем на "Ромео и Джульетту" идти следовало! А так с Саблиным придется или с Урицким. Впрочем, у Семена жена, и у Саблина женщина…"
Следующим в списке инстанций значился начальник Оперотдела Ян Берзин.
С Берзиным Кравцов был знаком, но не более. Тот одно время входил в РВС Восьмой армии, но ни по службе, ни "прост так" они с Максом Давыдовичем особенно не пересекались. Случая не было. Однако теперь представился.
– Я бы хотел, чтобы вы, Максим Давыдович, взялись для начала за разбор трофейных документов. Нам, видите ли, в Крыму и на Севере досталось кое-что… Да все руки не доходили или людей, владеющих языками, не оказывалось. Вот и лежат. Возможно, что и ерунда: нет там ничего. Просто бюрократия всякая, не у одних нас страсть бумажки плодить. Но и обратное исключить нельзя. А сейчас вот и из ДВР от товарища Уборевича кое-что доставили… Вы по-английски, случайно, не читаете?
– Случайно, читаю, – коротко, по-деловому ответил Кравцов и в тот же момент понял, что, хотя по-английски он, вроде бы, действительно читает вполне свободно, совершенно не помнит, чтобы когда-нибудь учил этот язык.
– Вот и хорошо, – обрадовался Берзин. – Вот этим вы и займетесь. Сегодня уж ладно, считайте себя свободным, а с завтрашнего дня приступайте. Можно и по вечерам, если занятия в Академии будут в утреннее время. Я распоряжусь. Вам подберут помещение, сейф, стол, бумагу… Ну, в общем, все, что требуется.
На том и расстались, но, выходя из здания Региступра, встретил Кравцов еще одного знакомого, и сильно этой встрече удивился.
Георгия Семенова Максим Давыдович знал хорошо. Познакомились еще до революции. Встречались в Петербурге – до эмиграции Кравцова – и Париже. Виделись в Мюнхене весной четырнадцатого, и позже – уже после революции – в Петрограде, Москве, Киеве… На Украине в Гражданскую пересекались неоднократно… Вот только, насколько знал Кравцов, Семенов все эти годы оставался членом партии социалистов-революционеров. Однако двадцать первый год, в этом смысле, отнюдь не восемнадцатый, когда левые эсеры заседали в Совнаркоме, и даже не девятнадцатый, когда из тактических соображений кто только и с кем не вступал на Украине во временные союзы. Обстоятельства изменились, люди тоже.