Кравцов отчетливо услышал выстрел. Один, другой, и еще несколько после паузы. Стреляли из пистолетов, и где-то совсем рядом, так что наган в руке, опущенной в карман шинели, лишним не казался. Однако пронесло. Добрался до Никитских ворот без происшествий, благодарно кивнул дежурному на вахте, поднялся к себе на второй этаж, подошел к двери, и остановился в нерешительности.
– Входи! – раздался голос из-за двери. – Не стой дураком.
"И в самом деле…"
Ключа на вахте не оказалось, хотя ночной дежурный и не знал, кто и когда его забрал. Впрочем, вариантов не имелось. Раз нет, значит, Рашель пришла раньше Кравцова. Это-то понятно. Непонятно другое. Кравцов давно уже не возвращался в "обжитой" дом и успел забыть – если и знал когда-нибудь раньше – как это, войти в дом, квартиру, комнату, в которой уже кто-то есть. В смысле, не ординарец, не начштаба…
Стоять на пороге и дальше было глупо. Он толкнул дверь и вошел. Вчера в очередной раз дали свет. Во всяком случае, с перерывами и не без "подмигивания", но свет "горел". И голая лампочка под потолком – большая, но слабая – наполняла комнату желтоватым, нездоровым каким-то светом, жидким, почти вещественным, плодившим тени в углах и порождавшим чувство тревоги.
Рашель сидела за столом, обложившись книгами, листами бумаги, какими-то прокламациями и листовками, брошюрами, черт знает, чем, еще. Однако смотрелся этот бумажный натюрморт красиво. Завораживал своим организованным хаосом. Грубо-материальная консистенция света и призрачная природа теней лишь добавляли возникшей перед глазами Кравцова картине очарования. И, разумеется, Рашель… Она подняла голову от книги, обернулась… Огромные глаза на узком бледном лице… улыбка, расцветающая на полных губах…
– Макс! – сказала она.
Воздух вздрогнул, расщепленный ее голосом.
– За окном ночь, – сказала она, рассматривая Кравцова так, словно видела впервые. – Там стреляют…
– Там стреляют, – согласился он. – Но у меня есть наган, и я тоже знаю, с какой стороны спусковой крючок. Ты ела?
– Ела? – ну, все как всегда.
– Реш, – сказал он своим самым внушительным голосом. Таким он посылал людей в бой.
– Реш, в этой комнате непозволительно много еды, и ты просто обязана ее кушать.
– Я не люблю есть одна.
– Отговорки! – бросил он резко.
– Я не чувствовала голода, – она еще пыталась удержать позиции, но все было напрасно. Еще начдивом Кравцов славился систематичностью своих действий. За что один белый генерал прозвал его бульдогом.
– Реш, – произнес он вкрадчиво. – Ты красивая женщина, это факт, но ты отощала как вяленая тарань, прости господи! Ты просто обязана нормально питаться!