"В мирное время", то есть до Мировой войны, Фишман был едва ли не единственным другом Кравцова в Италии. Расстояния разделяли их, впрочем, не малые, но из Падуи до Милана, где учился на химика Яков, было куда ближе, чем до Парижа или Петербурга.
– Я узнал, что ты будешь в Москве… – Макс забрал у Фишмана свои бумаги и потянул из кармана трубку. В последнее время ему дико надоело сворачивать самокрутки, вот и весь сказ.
– На самом деле, я ужасно рад тебя видеть, Яша! Честное слово! Но я забыл, когда нормально спал. Так что прости. У меня к тебе дело. К другому не обратился бы, а к тебе могу. Ничего криминального, но ты прав: строго конфиденциально. Служебное расследование… сам понимаешь. Я тебя даже в тему, пусть и в самом общем плане, посвятить не могу.
– Ну, и чем, я тебе тогда могу помочь?
– Мне нужно добыть из архивов ЧК дело Муравьева. Того самого. Восемнадцатый год, зима, еще до мятежа… И за давностью лет, я думаю, оно никому ничего… Но официального запроса мне хотелось бы избежать. А ты… Не мог бы ты, Яша, спросить Блюмкина? Вы все-таки друзья, а он нынче фигура!
– Ты ему тоже не чужой, – хмыкнул Фишман, вспомнив, очевидно, восемнадцатый год, Киев… и все былое.
– Не хочу одалживаться.
– А я, стало быть, могу.
– Ты другое дело, Яша! Вы же старые друзья. В конце концов, Мирбаха вместе…
– Оставь! – махнул рукой Фишман. – Значит, Муравьев.
– Да. Мне надо посмотреть его следственное дело. Муравьева арестовывали за несколько месяцев до мятежа. Вот тот его арест меня и интересует. Дело давнее, так что режима секретности, как я понимаю, там нет, тем более, что тогда его освободили, не найдя состава преступления. Феликс и освободил. Мне просто нельзя обращаться в ЧК официально. Вот и все.
– Ладно, – кивнул Фишман. – Я спрошу… Только не Блюмкина. Ну, его, на хер. К тому же он уже не там, а у Троцкого, так что пусть себе служит. Я Васю Манцева попрошу, он член коллегии ВЧК, ему и карты в руки. Вы ведь знакомы, не так ли?
– Ну а кто с ним не знаком. В девятнадцатом пересекались, но лучше бы тебе меня при встрече не упоминать. Меня в их конторе не шибко любят, как раз за девятнадцатый.
– Все равно придется сказать, – пожал широкими плечами Фишман. – Он же не отдаст дело мне. Максимум, там, у себя, тебе покажет.
– Ну, вот, когда согласится, тогда и называй…
От встречи с Фишманом остался неприятный осадок. Не так следовало им встретиться, совсем не так. Но делать-то что? Что, мать их, прикажете делать, если время уходит, а земля уже едва не горит под ногами? Не дай бог, зазеваться! Тогда лучше бы и вовсе не начинать…