Подхватив третий, запасной, матерчатый цилиндр, на боку которого крупно и размашисто было написано шариковой ручкой «Moj supermeshok», Снежка начала на радость зрителям «добавлять» то одному слепцу, то другому.
Поскольку Стасу, как с самого начала и предполагалось, уделили гораздо больше внимания, то под паровым молотом непрерывных ударов он внезапно стащил завязанный платок и, получив напоследок особенно чувствительный завершающий «блямс!», схватил Снежку за руку. Он отобрал у нее супермешок, но, верный себе, не унизился до перебранки, а только криво усмехнулся и пошел умываться — из разбитого носа капало.
«Ну и наплевать, — подумала Снежана. — Пожалуй, пора устраивать побег из этого поганого лагеря: для пробы можно дернуть на дикий пляж, а то даже купаться не дают. Ремонт лягушатника у них не закончен, видите ли — то ли электрический ток к колючке не подведен, то ли капканы по периметру не расставлены… Не спохватятся! Вожатые еще плохо детей в лицо знают, а ключ смазан растительным маслом из огуречного салата, который давали на обед. По коням!!!»
— А-а-твори поскорее калитку и не стой в «тихий час», словно пень, не за-а-будь посветлее накидку и шляпень на головку надень, — напевала Снежана, отправляясь в свою палату.
Там она быстро собралась, но махровое полотенце на плече выдало б ее намерения, и поэтому Снежка запрессовала его в крохотную сумочку, где уже лежал НЗ — неприкосновенный запас, состоявший из шоколадного батончика, до цвета которого она собиралась загореть, кошелек и модные солнцезащитные очки, поверх которых был положен набор фломастеров.
Как последняя совриголова, Снежана деловым тоном занятого человека сообщила Татьяне Петровне, что ее пригласили помочь сделать лагерную стенгазету, потому что она член литературного кружка своей школы. И это был единственный элемент правды в ее предвыборной речи. Красноречиво выпирающие из сумки фломастеры, футляр которых прикрывал полотенце, косвенно подтверждали: да, стенгазета ждет!
Конечно, можно было выбрать в наперсники разврата доверчивого Сан Саныча и отпроситься у него, но не пристало искать легких дорог.
Потом зайдя в кусты, растущие вдоль ограждения, Снежана пробралась к «заветной дверце».
— Сим-сим, откройся! Пришли сорок Али-бабов, не считая прочих разбойников, — сказала Снежана замку, несколько уже поржавевшему от превратностей влажного морского климата.
Заросшая тропинка привела ее сначала к мостику через небольшой, но глубокий овраг, а потом на улицу, выводящую к городскому пляжу. Снежана взяла в пункте проката лежак и нашла место поближе к воде. Справа от нее расположилась толстая тетенька, жировые складки которой выпирало из открытого купальника, ее сын лет трех-четырех и собачонка, тоже в весьма нежном возрасте.