Только на десятый день пути корабли наконец-то добрались до причалов родного Мурома. Изрядно уставшие после многодневного махания веслами, дружинники не спеша выбирались на берег — и с удивлением смотрели на тихий город, встречающий их запертыми воротами. Попасть от реки прямо в детинец они не смогли, а потому пошли к Кожевенным воротам, выходящим к самой обширной слободе — тем более что большинство причалов стояли именно тут, у торговых амбаров и рыбного торга. Вымотанные долгой дорогой воины громко пока что не роптали, но уже начали выказывать сильное недовольство.
Кожевенные ворота тоже оказались заперты, а мост через крепостной ров поднят. Да и сама слобода стояла тихой и пустой, словно Муром приготовился к осаде, спрятав все население округи за крепкие высокие стены.
— Чего-то я не понял, — первым высказал общее мнение Журба и перебросил щит из-за спины в руку. — Князь Вышемир ждет набега — али от нас порешил отгородиться?
Но тут мост с недовольным скрипом пополз-таки вниз, с треском вмял опорную жердину в край рва. Так же медленно и скрипуче разошлись створки, и навстречу победителям разноцветным потоком хлынула счастливая толпа:
— Белояр! Валибук! Ждан! Первуша! Гвезояр! Вукомил! Милый! Любый мой! Желанный! Папка! Пап! — Женщины, дети вламывались в неровную ратную колонну, вешались дружинникам на шеи, целовали, обнимали, плакали, выдергивали к себе и окружали, прижимались к широкой запыленной груди.
В общей радости горожане совершенно забыли о своем князе. А он тоже вышел навстречу дружине — один, без охраны. Спокойно обнял Святогора:
— Рад видеть тебя, брат. Добрые вести примчались раньше тебя. Ты опять покрыл себя славой.
— И я рад видеть тебя, брат. — Княжич, обнимая, дружески похлопал Вышемира по спине. — Коли ждал, чего же врата запер?
— Сам понимаешь, брат. Дружины в граде нет, а на реке — ладьи с бесчисленной ратью. Тут осторожность не помешает. Мало ли, случаем кто захотел воспользоваться? Как поняли, что свои, так уж и встретили честь по чести. Вечером пир хмельной на всех устроим! Ныне ужо повелел угощение готовить, погреба раскрывать, быков-кабанов резать.
Ротгкхон от этой болтологии только презрительно скривился. Нужно быть совсем слепым, чтобы не понять: князь младшего брата боится до ужаса. И баб с ребятишками выпустил вперед потому, что, облепленные малышней и девками, дружинники ни на какую сечу не способны. И потому именно сейчас, когда победители вполне могли отказаться склонить головы перед отсидевшимся в городе князем — именно сейчас было важно лишить их единства и боеспособности. Вечером, на пиру — настроение будет уже совсем другим.