— Иди сюда! — и положил ладонь на рукоять меча.
— Чего я не терплю в дружине, Лесослав, — нравоучительно сообщил Святогор, — так это усобиц. Меж своими распрей быть не должно.
Вербовщик нахмурился, но руку с меча убрал. Бонята, прикусив язык, заторопился в седло и тут же ускакал к дороге.
— Совет да любовь, — кивнул княжич. — Надумаешь верность доказать, приходи, Лесослав. Посмотрим, стоишь ли ты боярского серебра.
Он поворотил коня, промчался через двор, перемахнул изгородь. Следом на рысях поскакала малая дружина.
— Славный юноша, — глядя ему вслед, решил Лесослав. — Молод, но разумен, дисциплина в кулаке, бойцы крепкие. Хочу!
* * *
Охотники вернулись в Муром уже в сумерках. Настолько поздно, что за последним из гридней стража сразу заперла ворота, надежно закрепив створки широкими толстыми дубовыми балками. Снаружи их закрыл пролет моста из расщепленных вдоль бревен. По узким улочкам воины доехали до детинца, и здесь тоже за ними затворились ворота. Подбежавшая дворня приняла лошадей, стала их расседлывать, снимать тяжелые сумки с добычей, отводить скакунов к стойлам, на ходу отирая бока и спины соломой.
Святогор первым поднялся на крыльцо бревенчатого княжеского дома, пропахшего дегтем и дымом, толкнул тяжелую створку и увидел брата, беседующего с Радогостом, нервно перебирающим в пальцах костяные четки.
Вышемир улыбнулся, шагнул к нему, крепко обнял:
— Рад, что ты вернулся! Уже тревожиться начал. Больно долго вы до города добирались.
— Ты же сам повелел по деревням проехать, смердам стаю перебитую показать? — не понял упрека княжич.
— И то верно, — отступил Вышемир. — Скажи гридням своим, пусть в трапезную идут. Стол накрыт уже, как раз ужинать собирались.
— Да, княже, — кивнул Святогор. — Плащ токмо и пояс походный в горнице своей оставлю.
Вышемир ранее не выказывал столь великой ласковости, и неожиданная заботливость брата вызвала у Святогора нехорошее предчувствие. Тем более — после досадной неприятности, случившейся накануне в лесу.
— Он любит тебя, — сказал князю волхв, когда младший княжич скрылся из виду.
— Я его тоже люблю, — кивнул Вышемир. — Он весь в отца, истинный князь. Но настоящим сможет стать только после моей смерти.
— Ты не о том думаешь, княже! Святогор никогда не поднимет на тебя руку!
— Я видел, как он смотрел на меня, Радогост. Как пускал стрелу. Как передумал лишь в самый последний миг.
— И все-таки он передумал.
— Я знаю. И все-таки князем он сможет стать лишь тогда, когда я отправлюсь к отцу.
— Такие мысли Муром до добра не доведут, княже. Негоже ссору в семье своей затевать. Святогор храбрый воин, воевода удачливый, в дружине любим. Не поймут ратники, коли ни за что опалу на него наложишь.