Сколько времени она уже здесь? Три дня, а может, месяц. Окон тут нет, и свет сюда не проникает. Ей дают непонятную еду в алюминиевой посуде и банку, в которую она ходит в туалет. На ее простыне капли крови. Последний раз мутные глаза долго смотрели на нее, а потом хриплый голос произнес: «Ты не видела, что произошло с твоей матерью? Я сейчас тебе покажу. С тобой мне это делать будет еще приятнее».
Господи! Что могло произойти с мамой?
Потом две руки, дрожащие от возбуждения, костлявые, но очень сильные, зачем-то потянулись вытаскивать сундук, который стоял за кроватью, и она его видела, когда несколько раз вставала. Она научилась делать это очень осторожно, знала, если что, то ее убьют сразу, и она очень этого боялась. Потому что еще не сдавалась, надеялась спастись и хотела жить.
Они долго тянули огромный сундук из-под полки, и тот почти уже целиком вылез, но у палача внезапно начались приступы кашля. Небольшие ошметки кровавой мокроты вылетали из ненавистного рта на пол: «Ладно, тварь. Скоро вместе сдохнем. Но я успею еще поглумиться над тобой».
* * *
Москва. Наступление 200... года
Мама искренне удивилась, когда узнала, что дочь будет не одна. А когда Катя сообщила, что это друг Сергея, покачала головой на своем конце трубки:
– Эх, покатилась по наклонной. Говорила я, что не доведет тебя этот Сергей до добра.
– Мам, почему же по наклонной?
– Пошла по рукам. Сначала Сергей, потом его друг. Что-то будет дальше?
– Ты выпила, что ли, уже с утра?
– Нет, но хочу. Когда доча такие номера откалывает... Надо пойти полечиться. К тому же праздник. Ничего дурного.
– Мама, у тебя праздник постоянно, я тебя очень прошу, не начинай. Мне будет стыдно.
– За себя ей не стыдно, а за мать родную стыдно.
– Значит, так, если ты выпьешь хоть рюмку, хоть каплю, я вообще не приеду. Поняла?
– Что ты так со мной разговариваешь?!
– Мать, я очень прошу. Если тебе плохо после вчерашнего, попей чаю и ложись спать. И жди нас. Пожалуйста.
– Ну, хорошо, хорошо. Уж и пошутить нельзя.
Мама продолжала еще что-то говорить, но тут раздался звонок.
– Все, мам, Стас приехал. Надо открыть.