– Ну да. Сами Макбрайды разбираются только в ирландском портере.
– Наверно. – С ним было легко и уютно. Даже чересчур. Как в старые добрые времена. – Будь добр, позвони…
– Давай выйдем на галерею. – Ной взял ее за руку и повел к раздвижной двери. Черта с два он позволит ей быстро улизнуть… – Слишком рано для заката, – продолжил он, отпустив Оливию только тогда, когда дверь подалась. – Тебе придется вернуться. Это незабываемое зрелище.
– Я уже видела закаты.
– Но не отсюда.
С океана дул теплый ветерок, принесший с собой запах соли и свежести. На берег набегала ярко-голубая волна, отступала и набегала снова.
– Ничего себе задний двор…
– Я подумал то же самое, когда увидел твой лес. – Он оперся спиной о перила и не сводил с Оливии глаз. – Лив, хочешь поиграть на моем дворе?
– Нет, спасибо… Ты умеешь подбирать цветы.
– Это говорит о том, что у меня чувствительное сердце.
– Это говорит о том, что у тебя есть чутье на красоту и гармонию.
– Да, но научился я этому из-за досады и сострадания. Моя мать всегда что-то сажала, а потом убивала. Когда она входила в детскую, растения начинали дрожать и вопить. Клянусь, однажды я слышал, как кореопсис крикнул: «Нет, нет, только не я! Пусть это будут маргаритки Шаста!» Я не мог этого выдержать, – продолжил он, когда Оливия засмеялась. – Мне начали сниться кошмары, во время которых все убитые ею растения воскресали – побуревшие, вялые, поломанные, покрытые пылью, – вставали, опираясь на корни, и выстраивались в армию мщения. Вспоминая об этом, я пугаюсь до смерти.
– Как натуралист, могу заверить, что ты в безопасности. По крайней мере, до тех пор, пока они живы.
– Ты меня успокоила. – Он провел пальцем по ее руке рассеянным жестом мужчины, привыкшего прикасаться к женщине. Она сделала шаг назад. То был жест женщины, не привыкшей к прикосновениям.
– Мне действительно нужно ехать. Я позвонила дяде Дэвиду из Санта-Барбары, так что они меня ждут.
– Сколько ты пробудешь здесь?
– Несколько дней.
– Пообедай со мной до отъезда.
– У меня будет много дел.
– Пообедай со мной до отъезда, – повторил Ной и снова прикоснулся к ней, на этот раз дотронувшись до подбородка. – Мне нравится видеть тебя. Ты хотела начать с нуля. Дай мне шанс.
Оливия прекрасно представляла себе, как это будет. Они будут стоять рядом, на небе будет гореть закат, откуда-то будет доноситься музыка – медленная и одновременно тревожная. И пока темно-красное солнце не опустится в море, он будет прикасаться к ней так же, как когда-то. Держать за подбородок. И целовать ее – так же, как когда-то. Медленно, умело и эротично.