На мельнице тоже шли эти разговоры. Крестьяне обсуждали события, гадали, что и кто им обещает.
Явно враждебную позицию занимали кулаки. Они утверждали, что надо с оружием в руках идти против красных. На немцев нечего, видно, надеяться. И надо держаться Англии, у которой сильный флот, или единокровной Финляндии. «Теперь или никогда, — рассуждали „серые“ бароны. — Мы — „соль земли“, настоящие земледельцы. Теперь, когда германская армия покидает нашу страну, надо сплотить все силы для борьбы против красных».
Слухи о приближении Красной Армии пугали кулаков. Они спешили отделаться от имущества, перевести его в деньги. Помню, в это время к отцу снова явился портной Лийст. Они долго беседовали в задней комнате.
Старый Тынис пожаловался на здоровье.
— Ноги не ходят, и сердце шалит, видно, надо искать другую работу, вот и врачи говорят, если останусь мельником, долго не протяну, — говорил отец.
Лийст тоже считал, что Тынис долго здесь не протянет, и не только из-за нездоровья.
— Сыновья в школе учатся, мельницу держать не станут, надо тебе, Тынис, куда-нибудь податься.
Отец кивал головой и поддакивал. Но куда?
Лийст ответил, что знает на окраине города дом, который продается. Земля там принадлежит городу и сдается в аренду по клочкам. Правда, земля там плитняковая и боится засухи, но если ее как следует удобрять, то сена хватит, чтобы держать двух-трех коров. Хозяин дома продает сенокосилку и конные грабли, так что основную работу можно будет делать машинами.
— А велик ли дом? — спросил отец.
— Жилой дом невелик — одна комната и погреб, зато есть большой сенной сарай, в котором можно держать всякий инвентарь и орудия. Если хочешь, поедем поглядим вместе, что там и как, — предложил Лийст.
Отец долго взвешивал все «за» и «против». Было ясно, что договор на аренду мельницы больше заключать не имело смысла. Ведь не шутка — жизнь ломаешь! Осилит ли он покупку дома? Денег мало, если все собрать, будет около двух тысяч рублей, царских. Пока они еще имеют какую-то ценность, но небось тоже скоро покатятся, как покатились царский трон и «керенки». Надо торопиться. Срок прежнего договора кончался. Помещик, конечно, захочет поднять арендную плату, хотя и прежнюю становилось платить невмочь.
— Человек я уже немолодой, — рассуждал отец, — у меня свои понятия о жизни, и менять их я не хочу. Обирать безземельного мне совесть не позволяет, лучше я сдам мельницу и займусь делом, которое мне больше подходит.
— Как-нибудь проживем на новом месте, — соглашалась мать. — Дети подросли, старшему уже восемнадцать, среднему шестнадцать, вот последний еще маловат, да и он за пастушка сойдет. И избавимся наконец от вечной мельничной пыли.