– Хватает, – нервически сглотнул человек в полосатом дорожном костюме. – Бес попутал.
– Бес?! – В Густаве стала закипать ярость. – Это ты говоришь мне – бес попутал?
– Он самый, – курьер не знал, что еще говорить.
– Брось мне эти русские штучки: «бес попутал». Жадность тебя попутала. И твоя непролазная тупость…
Густав уселся в кресло и вперился взглядом в курьера. Ему он не предложил сесть. Это означало не только верх неприязни и неуважения, но и высшую степень гнева. И курьер об этом прекрасно знал…
– Это они… Они меня ввели в искушение… – пролепетал он, еще надеясь изменить отношение Густава к себе. Хотя бы от гнева просто к раздражению и неудовольствию.
– Они? – Густав криво усмехнулся. – Значит, не бес?
– Они. – Курьер снова нервически сглотнул – Вольдемар этот. И еще двое… Ленчик и… как его… Африканыч…
– Давай по порядку. И все сначала… – приказал Густав и приготовился слушать. Хотя для него, в общем-то, все было понятно.
– Ага, – снова судорожно сглотнул провинившийся. – Значит, так… Поначалу все шло очень хорошо. Монгол и Купец дали столько денег, сколько и обещали. Они всегда, надо сказать, держат свое слово…
– Знаю, дальше…
– Еще один человек – он просил сохранить его имя в тайне – дал три тысячи рублей серебром. «На дело революции не жалко отдать и последнее», – так заявил он. А в Казани случилась вынужденная остановка. Ведь прямого железнодорожного сообщения с Москвой у нее до сих пор нет, – словно бы нашел некоторый оправдывающий его момент курьер. – У всех городов есть, а у Казани нет.
– И ты решил по-быстрому сыграть на бирже? – не сводил с него гневного взгляда Густав.
– Да, – убито произнес курьер. – Уж очень заманчивым показалось мне предложение Вольдемара. Пятнадцать процентов за неделю… Железные гарантии… Не устоял. – Он опустил голову, только теперь начиная понимать, каким же все-таки оказался безмозглым недотепой… – На бирже у Вольдемара были свои люди: Африканыч и Ленчик. Полностью я их имен не знаю…
– А у этого Вольдемара какая фамилия? – спросил Густав.
– Не знаю! – произнес в крайнем отчаянии курьер. – Он не сказал, а я не настаивал. Теперь-то я понимаю, что в первую очередь я должен был прояснить, кто эти люди, а уж потом…
Он и правда был непроходимо туп. Все же Густав решил сказать ему, чтобы тот хоть немного понял:
– Ты не должен был прояснять, кто эти люди, ибо это совершенно неважно. Потому что ты не должен был сводить с ними знакомства и не должен был доверять им чужие деньги. Впрочем, и свои тоже… – Густав мельком посмотрел на курьера: понимает ли тот, о чем он ему говорит? Однако понимания в его глазах не обнаружилось. Страх – да, имелся. А вот понимания, что и о чем говорит ему Густав, пожалуй, не было… – А все случилось потому, что возможная выгода затмила тебе мозги.