– Этим ответом вы желаете дать мне понять, что у вас имеется совесть, – медленно произнес Яков Викентьевич. – А позвольте полюбопытствовать, – он буквально вонзил свой взор в глаза Севы, – она у вас действительно есть?
– Есть, – после довольно большой паузы ответил Долгоруков, слегка помрачнев.
– Приятно слышать, – отвел свой испепеляющий взор исполняющий должность полицеймейстера. – А еще вопрос позволите?
– Да, конечно, – улыбнулся Сева. – Вы же, господин коллежский советник, меня сюда для этого и пригласили, так я полагаю?
– Совершенно верно.
– Тогда спрашивайте, – еще шире улыбнулся Долгоруков. – Не стесняйтесь!
– Благодарю вас, – сахарно улыбнулся в ответ Яков Викентьевич. – Так вот, вопрос мой очень прост: как вы, такой умный и опытный человек, позволили какому-то прохиндею обвести вас вокруг пальца?
– Хороший вопрос, – немного посмурнел Долгоруков. – И я отвечу на него тоже просто: значит, я не такой уж опытный и умный, как вы изволите обо мне выразиться.
– Вот как? – поднял брови полицейский. – А у меня относительно вас сложилось иное мнение.
– Оно ошибочно, – сказал Сева, – уверяю вас.
– Позвольте мне все же остаться при своем мнении, – сухо произнес исполняющий должность полицеймейстера.
– Да ради бога.
– Так что это, скорее всего, тот случай, когда говорят: «И на старуху бывает проруха», – сказал Острожский.
– Возможно, – быстро согласился Долгоруков.
– Или, – произнес Яков Викентьевич, продолжая свою мысль, – это весьма хитроумная комбинация, в которой еще надлежит разобраться.
– Разбирайтесь, – просто ответил Сева.
– А вы этого хотите?
Всеволод Аркадьевич промолчал.
– Ваше молчание следует понимать как знак согласия? – с легкой улыбкой произнес Острожский. И видя, что Долгоруков собирается что-то ответить, не дал ему этого сделать, заявив: – Хорошо, не смею вас больше задерживать, вы свободны.
Сева ушел задумчивый. А что, если этот прилипчивый фараон начнет копать под них? Такой ежели упрется, так обязательно что-нибудь отыщет. А, с другой стороны, что он может найти? Проделано все чисто, улик не оставлено, доказательств никаких. Конечно, этот полициант может подпортить настроение и усложнить им жизнь на какое-то время, может даже установить за ними негласное наблюдение. Но теперь все они достаточно обеспечены и могут позволить себе отойти от дел. Хотя бы на время.
Нет, ничего у него не выйдет.
А Яков Викентьевич, покуда Всеволод Аркадьевич пребывал в раздумье, собрал все протоколы дознания и вместе с иными бумагами, касательно Долгорукова и его команды, сложил в папку. Папка была особенной, с красными тесемками, которые для Острожского стали означать важность находящегося в ней материала.