Бременские уличные музыканты
Был у одного хозяина осел, и много лет подряд таскал он без устали мешки на мельницу, но к старости стал слаб и к работе не так пригоден, как прежде.
Подумал хозяин, что кормить его теперь, пожалуй, не стоит; и осел, заметив, что дело не к добру клонится, взял и убежал от хозяина и двинулся по дороге на Бремен – он думал, что там удастся ему сделаться уличным музыкантом. Вот прошел он немного, и случилось ему повстречать по дороге охотничью собаку: она лежала, тяжело дыша, высунув язык, – видно, бежать устала.
– Ты что это, Хватай, так тяжело дышишь? – спрашивает ее осел.
– Ох, – отвечает собака, – стара я стала, что ни день, то все больше слабею, уже не в силах; вот и задумал меня хозяин убить, но я от него убежала. Как же мне теперь на хлеб зарабатывать?
– Знаешь что, – говорит осел, – я иду в Бремен, хочу сделаться там уличным музыкантом; пойдем вместе со мной, поступай ты тоже в музыканты. Я играю на лютне, а ты будешь бить в литавры.
Собака на это охотно согласилась, и они пошли дальше. Вскоре повстречали они на пути кота; он сидел у дороги, мрачный да невеселый, словно дождевая туча.
– Ну что, старина Кот Котофеич, беда, что ли, какая с тобой приключилась? – спрашивает его осел.
– Да как же мне быть веселым, когда дело о жизни идет, – отвечает кот, – стал я стар, зубы у меня притупились, сидеть бы мне теперь на печи да мурлыкать, а не мышей ловить, – вот и задумала меня хозяйка утопить, а я убежал подобру-поздорову. Ну какой дашь мне добрый совет? Куда ж мне теперь деваться, чем прокормиться?
– Пойдем с нами в Бремен – ты ведь ночные концерты устраивать мастер, вот и будешь там уличным музыкантом.
Коту это дело понравилось, и пошли они вместе. Пришлось нашим трем беглецам проходить мимо одного двора, видят они – сидит на воротах петух и кричит во все горло.
– Чего ты горло дерешь? – говорит осел. – Что с тобой приключилось?
– Да это я хорошую погоду предвещаю, – ответил петух. – Ведь нынче богородицын день: она помыла рубашки Христу-младенцу и хочет их просушить. Да все равно нет у моей хозяйки жалости: завтра воскресенье, утром гости приедут, и вот велела она кухарке сварить меня в супе, и отрубят мне нынче вечером голову. Вот потому и кричу я, пока могу, во все горло.