— Пойдем отсюда, — тихо попросила Марина.
Подошел Виктор, и они покинули танцплощадку.
В этот день Федор так и не смог освободиться от неловкости. Всю дорогу говорил один Виктор, что-то рассказывал. Федор лишь изредка вставлял односложные замечания.
Марина смотрела удивленно и, простившись, ушла грустная.
Федор долго не мог уснуть, раздумывая о встрече с Мариной.
В конце концов не в том беда, что Марина красива. Нелепый человек, чего испугался! Дурацкое предубеждение к красоте! Сейчас беспокоила душа Марины, близкая и чужая. О чем она думает? Что ее тревожит, всегда молчаливую?
Федор не мог добиться от Марины, почему она дружит с ним. Что в нем привлекало ее?
Она сказала в ответ задумчиво:
— Я больше ни с кем не дружила.
Хорошо. А если бы не Федор, а другой вдруг стал на его место?
Марина ответила, покачав головой:
— Нет, только ты.
— Но почему я?
Она долго молчала.
— Ты сильный, — произнесла она в раздумье. — Ясный какой-то.
Эх, девушка, это очень мало! По глазам Федор видел, что она сказала не все. Конечно, он сильный. Насчет ясности — что можно сказать? Людям виднее. Но его мечты, его стремления, путь его жизни — близки ли они Марине?
— Не знаю, — сказала она и, помолчав, добавила с некоторой досадой: — Оставим это, Федя. Меня никто не заставляет дружить с тобой. Я сама… А уж коли хочешь: мне очень, — она произнесла это протяжно, улыбаясь, — очень хорошо с тобой.
— Ты, когда меня нет, ждешь? — спросил он еще раз.
— Да, Федя. Очень.
Да, она ждала. Случалось, что Федор опаздывал, но ни разу Марина не ушла, не дождавшись. Его задерживало учение, она должна была понимать это. И она понимала.
— Хорошо, хорошо… Пришел ведь, — говорила она, не дослушав оправданий.
Встречаясь с Мариной ежедневно, Федор часто открывал в ее характере и привычках что-нибудь новое. Поразмыслив, он находил, что это новое не было неожиданным. И это казалось удивительным.
Она относилась к Федору сдержанно, но в этой сдержанности ничего не было от холодного притворства «недотроги». Во всем, что Марина делала и говорила, угадывалась ее честность и прямота. Пожалуй, она была застенчивой. Но из-за гордости не хотела показать это. Главное же, что испытывал Федор после встреч с Мариной, было ощущение правдивости и чистоты…
«А может, — иногда думал он, — ей наговорили люди, что с молодым человеком надо держаться холодно?» Бывали минуты, когда, точно забывшись, Марина приникала головой к плечу Федора и сидела так, нежными пальцами гладя его руку.
— Ты хороший, да? — спрашивала она. — Ты ведь не можешь человека обидеть, правда? Скажи мне…