— Я прочел.
— И что?
— Ничего вам, Сергей Львович, не могу сказать. Пока у меня нет цельного впечатления.
«Я этого и ждал. Это, может быть, и к лучшему». Где-то в складках губ и в уголках тяжелых век Недосекина таилось отражение этой мысли. Он неожиданно энергично встал и сожалеюще, немного насмешливо сказал:
— Боюсь, завалите вы свой проект, Ремизов.
— Я этого не боюсь, Сергей Львович, — не сразу ответил Аркадий. Его неприятно удивило это «завалите», странно было слышать это слово от изящного в выражениях Недосекина.
— Ну, ваше дело, — все так же слегка насмешливо продолжал Сергей Львович. — Я свое мнение вам сказал. Не смею вас больше задерживать.
Аркадий некоторое время, наклонив голову, смотрел на Недосекина серьезно, огорченно, но твердо.
— Хорошо. До свидания, Сергей Львович.
— Ваше решение?
— Я от него не откажусь.
— До свидания.
Они раскланялись, и Аркадий ушел.
Приехала делегация московского института. Заседание парткома Ванин назначил на первую половину дня, с тем чтобы после можно было принять участие в теоретической конференции.
Руководитель делегации Анатолий Стрелецкий, ознакомившись с ходом соревнования, заявил, что они, москвичи, победят и в этом гаду.
Купреев ответил, что это еще неизвестно, а Стрелецкий, стремительный и гибкий, задорно, громко расхохотался.
Он вообще нисколько не изменился и держал себя по-прежнему независимо и откровенно. Увидев Купреева, он сразу на людях бросился обниматься. Федор тоже обрадовался, но не выдал своих чувств и, лишь когда они остались наедине, так прижал Анатолия в угол, что тот крякнул, блеснув счастливыми глазами.
Запыхавшись, они сцепились руками и неверным шагом, толкая друг друга, пошли к столу, сели.
— Нет, это здорово! — вопил Анатолий. — Вот никогда не предполагал увидеть тебя здесь. На каком курсе? На втором? Отстал, отстал! Я уже на третьем. И Марина здесь?
Узнав, что Марина здесь, он хитро прищурился:
— Моя любовь! — и засмеялся громко, весело, запрокинув голову и смешным детским жестом приложив кисть руки к большому, энергичному рту. — Я за нею ухаживал, помнишь?
— Помню, помню.
— Отбил все-таки! — Он соскочил со стола, встал в позу и сделал страшное лицо: — Как она меня однажды: «Не ходи меня провожать, Толя! Слышишь?» Ха-ха! То молчала, молчала — и вдруг… Я, конечно, — ах, извините… Ретировался. Помню, луна светила, движок на заводе пых-пых-пых… Вижу, ты появляешься из-за дома… Ха-ха! А ты знаешь, почему она меня так?
— Почему?
— Витька! Это Витька! Не любил он меня.
— Да и ты, кажется, тем же отвечал…