Ася, когда приходит, варит мне супчики. Она умеет сварить супчик за две минуты. Очень милая, заботливая. Совершенно не похожа на своего брата.
* * *
Приезжала Марьяна Тонкова, моя крестница.
Я ей тоже ничего не рассказываю о своей семейной жизни. Зачем? Чем может помочь мне подруга? Перевоспитать моего мужа? Сделать ему внушение? Какое внушение, о чём?! О том, что он в принципе не тот человек, о котором я мечтала?…
Стоп! Я ведь ни о ком не мечтала. Я решительно ни о ком не мечтала! Я сказала себе: «Какой идиот позовёт, за того и пойду!» Так что моё желание было выполнено…
Марьяна считает меня очень счастливой. (А я, оказывается, очень скрытный человек. Из меня калёными щипцами никто бы не вытянул, как оно есть на самом деле…)
Так что говорили мы только о приятном. Об именах для мальчика.
– Нет, ты всё же и для девочки должна припасти имя. Вдруг девочка?…
– Ну, тогда Антонина, если не Антон! – смеюсь я. – Но всё-таки это Антон!
– Какая ты счастливая!… Мне бы тоже очень хотелось возить колясочку… Когда я вижу на улице женщину с коляской, прямо плакать хочется. Я тоже уже имена придумала для своих детей: Верочка и Феденька. Но… мой муж не хочет детей. Хотя он такой хороший, заботливый… Он жизнь за меня готов отдать. А детей – не хочет! Я, Машка, тебе по-хорошему завидую…
Вот так вот. Всё в жизни – относительно.
* * *
Что-то мне опять похудшало. Такие острые боли, что и встать не могу…
Приезжал отец Сергий Хохлов. Отслужил молебен за меня и за мою детку. Долго-долго и очень горячо молился… Какие-то особые молитвы читал надо мной. Исповедовал меня и причастил.
Когда он уехал, я спокойно встала. Никаких болей. Чудеса! Великая сила – молитва…
Целый день думала об отце Сергии, вспоминала, как он прошлой зимой готовил меня в монастырь, как ездила в его храм в Ухтомской… Когда он уходил, я подарила ему стихи, написанные прошлой зимой.
отцу Сергию Хохлову
…И вижу я сквозь снеги:
Из храма на крыльцо
Выходит отче Сергий
С задумчивым лицом.
Он смотрит сквозь берёзы
На холмики могил.
А зимний полдень – розов
Под сенью снежных крыл…
Кричит воронья стая…
В резьбе морозной дверь.
И снег почти не тает
На русой бороде.
Он достаёт из рясы –
Как август из зимы –
Два освящённых, красных,
Два яблока: "Возьми!"
Они теплы и круглы…
Ах, снегопада плен!
Уже сокрылся купол,
Уже не видно стен.
Всё глуше, глуше снеги…
Уже не помню дня.
И только отче Сергий
Всё смотрит на меня…
* * *
Лето 1975 года. Июль. В небе – облака и ласточки. Они носятся лёгкими стайками на фоне красного и растрёпанного, как гигантский пион, заката…
Я сижу на лоджии, на тринадцатом этаже, лицом – в закат, тихонько покачиваюсь в кресле-качалке и жду сына…